Легенды Освоенного Космоса. Мир-Кольцо
Шрифт:
Истории о будущем имеют тенденцию быть хаотичными. Они вырастают на общей базе, из индивидуальных историй с общими допущениями, но каждая история должна — чтобы не обманывать читателей — быть самодостаточной. История будущего, представленная в серии Освоенного Космоса, хаотична, как любая реальная история. Разнообразие стилей, которое нельзя не отметить, обусловлено тем, что мое писательское мастерство развивалось на протяжении одиннадцати лет реального времени.
Рассказы и повести, помещенные здесь, расположены в хронологическом порядке. Я включил между ними вспомогательные записи с намерением объяснить, что происходило между и
Я размышлял над включением «Самого холодного места» и «Глаза осьминога», объективно оценивая их как не самые совершенные. Более того, первая устарела еще до того, как была опубликована. Но эти два рассказа вплетены в ткань серии, поэтому я их оставил.
Вы можете почувствовать, как меняется Марс на страницах моей книги. И это верное ощущение. «Глаз осьминога» был написан до полета «Маринера». Фотографии кратеров («Маринер-IV») послужили толчком для рассказа «Как умирают на Марсе». А появившаяся позднее статья в «Аналоге» сопровождалась новыми видами планеты, и это способствовало созданию «В безвыходном положении». Если космические зонды продолжат менять наши представления об обликах планет, что остается делать, как не писать новые рассказы? Правда, у меня был большой соблазн переделать некоторые из старых, неудачных рассказов. Но как я мог узнать, где остановиться? Вы бы читали модернизованные истории, а факты все равно продолжали меняться. С моей точки зрения, это не то, что вам надо. Надеюсь, я прав.
Повествование об Освоенном Космосе охватывает пять эпох.
Первая — это эпоха Лукаса Гарнера и Джила «Руки» Гамильтона: 2106–2125. Межпланетная цивилизация ослабила свои связи с Землей, и начинает жить по собственным законам. Изучаются и заселяются другие звездные системы. Проблема банка органов достигла своего апогея в жизни земного общества. Существование нечеловеческих разумов до назойливости ясно, и Человечество должно с этим смириться.
Центр следующей эпохи приходится примерно на 2340 год. В Солнечной системе это период мира и процветания. Существование в колониальных мирах, таких как Плато, более чем изменчиво. На краю Солнечной системы существо, которое было Джеком Бреннаном, ведет одинокую войну. Эпоха мира начинается со скрытого вторжения Бреннана-чудовища («Защитник») и заканчивается контактом с империей Кзинов.
Период, следующий за войнами людей и кзинов, покрывает часть двадцать шестого столетия. Это время беззаботного туризма и межрасовой торговли, в котором человечество не правит и им не правят.
Последний период напоминает предыдущий — мало что изменилось за двести лет, по крайней мере внешне, за исключением двигателей и союза миров, к нему присоединились новые расы. Но есть одна фундаментальная веха — ген Тилы Браун («Мир-Кольцо») активно распространяют среди людей.
Отмеченная выше фундаментальная перемена в человеческой природе делает жизнь не интересной для писателя. Период, следующий за «Миром-Кольцо», может быть и приятен для жизни, но беден событиями. Только одна история выжила из этого периода: «Безопасно при любой скорости». Это что-то вроде рекламы — но подобных ей не будет.
Есть нечто в истории будущего, и Освоенного Космоса в частности, что по-настоящему увлекает читателей. Они разрабатывают подробные карты, хронологические таблицы или программируют свои компьютеры для расчетов близких орбит вокруг точечных масс. Они посылают мне всевозможные карты, динамические анализы Мира-Кольцо и советы по решению проблемы Грог. Спасибо тем, кто хочет подобным образом развлечь меня.
Спасибо и Тиму Кайгеру за его помощь в составлении Библиографии, и Спайку Макфи и Джерри Бойаджайну за их помощь с хронологией. Они оказали мне неоценимую услугу.
Лappu Нивен, Лос-Анджелес, Калифорния, январь 1975
Самое холодное место [2]
«Ну же, вперед, искатель приключений, — сам-то хоть знаешь, зачем ты сюда притащился!» — так я преодолевал желание оставаться ближе к кораблю. Ведь неуклюже-громоздкая груда остывающего металла хранила в себе тепло Земли! Мне так будет не хватать этого тепла здесь, в самом холодном месте Солнечной системы.
2
The Coldest Place © 1964 Galaxy Publishing Corporation. — Перев. с англ. E. Монаховой.
— Видишь что-нибудь? — поинтересовался у меня в наушниках голос Эрика.
— Разумеется, нет. Тут слишком жарко — из-за корабля. Помнишь, как они бросились врассыпную от зонда?
— Да. Хочешь, чтобы я тебя за руку держал или уговорами занимался? Ступай!
Я вздохнул и сделал несколько шагов, тяжелый коллектор подпрыгивал у меня за плечами.
Во время приземления вокруг корабля образовался неглубокий кратер из почти мгновенно превратившегося в лед газа, и теперь я карабкался по его скользкому склону. Шипы на ботинках не давали мне упасть.
Наконец подъем закончился, и теперь вокруг вздымались утесы — огромные массы замерзшего газа с гладкими округлыми краями. Они отливали мягкой белизной там, где свет от моего нашлемного прожектора касался их. Все остальное было пугающе-черным, как вечность. Яркие звезды сияли над плавными очертаниями утесов, но этот свет был недосягаем для черной поверхности. Я несколько раз оглядывался, не желая расставаться с привычным силуэтом корабля, но он становился все меньше и темнее, пока не исчез из виду.
Предполагалось, что здесь есть жизнь, но и только. Два года назад зонд «Посланника-6» приземлился где-то поблизости отсюда, и на Землю были переданы кадры с изображением поверхности планеты. Какие-то черные загогулины извивались на снегу, на границе света и тени. Должен сказать, столь четкое изображение получается крайне редко. Естественно, некоторые мудрецы предположили, что это были всего лишь… дефекты съемки!
Мне лучше знать. Это была жизнь. Что-то огромное, ненавидящее свет.
— Эрик, ты здесь?
— А куда ж я денусь? — насмешливо ответил он.
— Послушай, — сказал я, — если я буду следить за каждым словом, которое произношу, то скоро замолчу навсегда.
Все равно я был бестактен. Эрик попал в аварию, очень серьезную. И теперь он никуда не сможет уйти, потому что он — это корабль, или корабль — это Эрик — выберите сами, что вам больше нравится.
— Ладно, проехали, — миролюбиво произнес мой приятель. — Кстати, у тебя большая утечка тепла из скафандра?
— Очень маленькая. — И действительно, замерзший воздух даже не таял под моими подошвами.