Легенды танкистов - 2
Шрифт:
территории, отвоеванной днем, под охраной пехоты. Но мы должны учитывать одно:
генерал Ясуока поставил перед нами задачу — попасть на другой берег реки и смять там
русских. Что означает провал нашего наступления? Он означает неподчинение
командиру! Если мы будем бездействовать нынешней ночью, это наложит неизгладимое
пятно на наш полк. Потери неизбежны. Но эта ночная атака нам необходима — ради
сохранения нашей чести.
— А если она провалится? — спросил лейтенант.
Огата пожал плечами:
— Ответ очевиден — самоубийство.
2 июля 1939 года, 22 часа
— Я требую, — говорил Тамада, — от всех командиров рот полной солидарности,
единства и отчаянной решимости. Наш сосед, полковник Йошимару, ведет интенсивный
бой с противником. Если мы сейчас отойдем, то черное пятно ляжет на нашу честь. Если
же решительно проведем ночное наступление, то получим надежду прорвать оборону
«Советов». Поэтому с настоящего момента весь личный состав полка будет искать и
уничтожать противника, ведя стремительное наступление всеми силами и средствами.
Рискованно вести большую танковую часть в бой ночью, не зная местоположения
противника и особенно — местности. Но боевая задача требует этого.
— Сейчас мы зависим от воли судьбы, — прибавил Огата со спокойствием, достойным
эпического героя.
3 июля 1939 года, 22.30
Черные облака заволокли небо. Наступила ночь.
Солдатам раздали сигареты.
— На каждом танке следует установить японский флаг, — распоряжались командиры
взводов, — каждое подразделение будет вести наступление в строгом боевом порядке.
Огата отдавал последние приказы:
— «Режущее лезвие атаки» — средние танки четвертой роты. Они пойдут впереди всего
полка, развернувшись в ряд. Сразу за ними — штаб полка. Слева — первая рота, справа —
третья. Выдвигаться в походных колоннах. Вторая рота — полковой резерв, ей следует
двигаться рассредоточенной по фронту. Расстояние между подразделениями — тридцать
метров, между танками — шесть метров.
Он помолчал и добавил:
— Такой атаки не знала еще военная история!
Средние танки Тип 89 «режущего лезвия атаки» пошли вперед на минимальной скорости
— около пяти километров в час.
— Огонь не открывать! — приказал командир. — Противник должен открыть огонь
первым.
В тишине слышен был лишь лязг гусениц.
Облака затянули луну. Видимость оставалась не больше десяти метров.
На башне передового танка ехал майор Огата, не отрывающий глаз от бинокля.
— Верьте, друзья, у меня есть шестое чувство! — говорил он в странной эйфории.
Время от времени майор отдавал приказы, выравнивая строй по центральной машине —
той, на которой ехал он сам.
Установить надежную связь между подразделениями оказалось непросто. Командиры
взводов высовывались из люков и постоянно смотрели в бинокль.
То и дело вспыхивали молнии, озаряя местность. Радиосвязь в такой скученности
работала плохо, командиры предпочитали просто смотреть друг на друга.
3 июля 1939 года, 00 часов
В полночь майор Огата закричал:
— Следы! Что я говорил? Здесь прошли танки! Русские двинулись на юго-восток! Мы
идем в правильном направлении!
В темноте мелькнули какие-то тени. Русские?
Над танками грянул страшный гром, вспыхнули и разорвались сразу несколько молний,
хлынул ливень, и в яркой вспышке вдруг четко обрисовались позиции советских войск.
До сих пор командиры ехали с открытыми люками, чтобы смотреть из башен. Когда
небеса разверзлись, и хляби обрушились, несколько командиров не захотели забираться
обратно в танки и вести наблюдение сквозь узкие смотровые щели, а вместо этого надели
противогазы.
Рядом с танком лейтенанта Томиоки громыхнуло так отчаянно, что лейтенант решил
было, что молния поразила одну из машин. Однако ему лишь показалось.
— Чудо, — прошептал он, когда на миг в ярчайшей вспышке перед ним явились
советские войска. — Это похоже на знаменитую атаку Оды Нобунаги, когда он пошел в
бой во время сильного шторма.
Пример из истории шестнадцатого века подбодрил лейтенанта.
«Чудо», однако, работало на обе стороны: русские тоже увидели прямо перед собой
японские танки. Они открыли было огонь, но в условиях непосредственного
соприкосновения с противником артиллерия оказалась бесполезной: снаряды пролетали
выше цели.
Томиока сорвал противогаз и глубоко втянул ноздрями прохладный ночной воздух.
— В атаку! Вперед! — закричал он. — Огонь в горизонтальной плоскости!
И вынул пистолет.
Лейтенант намеревался стрелять во все, что хотя бы отдаленно напоминало солдат
Красной Армии.
Танки Томиоки вели огонь по каждой позиции противника, наезжали на артиллерийские
орудия, взрывали боеприпасы.
Томиока, мокрый насквозь, оставил люки танков открытыми — чтобы лучше видеть
обстановку.
«Странные они, эти русские, — думал он. — Ни одной попытки провести короткие
контратаки против наших танков. Японцы без колебаний использовали бы