Легенды танкистов - 2
Шрифт:
противотанковые отряды смертников...»
На левом фланге легкие танки Тамады смяли пехоту противника и глубоко проникли на
позиции советских войск.
Танк лейтенанта Ито был подбит — снаряд попал в отсек с боеприпасами. Полыхнуло
желтое пламя, и лейтенант упал — у него обгорели руки и лицо. Он очнулся от того, что
водитель вытаскивает его из танка. Ито рухнул на землю и снова отключился.
— Лейтенант! — Это был пулеметчик, тоже раненый. — Нужно уходить! Наш танк горит,
русские его видят и прицеливаются.
Ито повернул голову и обнаружил, что почти ослеп. Опираясь на руку пулеметчика, он
побрел сквозь ночь в поисках своих.
...Полковник Тамада вдруг обнаружил, что остался один со своим штабом. Где танки? Где
противник? Молния больше не освещала поле боя. Вдали громыхало, но где?
«Это была моя идея — ночная атака, — думал Тамада. — И в результате я потерял целый
полк».
— Огата, — произнес полковник, — что ты сейчас скажешь обо всем этом?..
Огата похолодел. Он узнал цитату.
Некогда один герой обратил эти слова к своему другу в сходной ситуации. Смертельно
раненный в живот, он таким образом просил отрубить ему голову.
Огата как истинный самурай понял: полковник Тамада размышляет сейчас о
самоубийстве. И дал понять это очень изящно, процитировав художественное
произведение.
— Сначала мы должны установить, что произошло, — сохраняя хладнокровие, ответил
Огата.
Он взял большой флаг Японии и поднял его на шесте. У Огаты мало было надежды на то,
что таким простым способом он соберет танки.
Но у него получилось. Полковник Тамада воспрял духом, а через несколько часов пришла
информация: боевые действия в целом ведутся успешно.
Постепенно уцелевшие танки Четвертого полка собирались вокруг своего командира.
Третьему полку повезло меньше: полковник Йошимару был убит.
Но тогда Тамада еще не знал об этом. Со своими танками он неуклонно продвигался к
реке Халхин-гол.
— Слышу лязг гусениц, — сообщил Огата.
Скоро появился средний танк с японским флагом, различимым в рассветных сумерках.
— Здесь лейтенант Ито, он сильно ранен, — доложил сержант.
Слабым голосом Ито произнес:
— Я прошу прощения за потерю танка. Ранен также мой механик-водитель и за это я тоже
прошу прощения.
— Ты молодец, мой мальчик, ты герой, — отечески отозвался Тамада. — Я благодарен
тебе за хорошую работу.
(...Танк лейтенанта Ито потом появился в газете. Красноармейцы весело позировали на
фоне своего трофея. Тамаду, как и лейтенанта Ито, очень обеспокоил данный факт: ведь
экипаж обязан разделить судьбу своего танка. Следует ли все-таки совершить
самоубийство? И если да, то кому — лейтенанту Ито или полковнику, его командиру?
Тамада так и не пришел к какому-либо определенному выводу).
3 июля 1939 года, 5 часов утра, район юго-западнее пруда Юзуру
Измученные люди дремали в своих танках.
Четвертый полк Тамады остановился после тяжелого боя.
Полковник отправил майора Огату с поручением:
— Вы должны разыскать командный пункт Ясуоки, изучить сложившуюся обстановку,
доложить о нашей ночной атаке и узнать, каковы наши задачи.
После этого он растянулся на земле и мгновенно заснул.
Риск ночной атаки оказался оправдан. Теперь можно было передохнуть.
47. Родная Эмча
5 сентября 1941 года, Вашингтон
Комитет вооружений Конгресса США остался удовлетворен новым танком.
Машину обозначали просто — «средний танк М4»: со сварным корпусом — М4 и вс, а с
литым — М4А1.
Все эти тонкости поглотило общеармейское наименование — «Генерал Шерман», которое
англичане сократили просто до «Шермана», а русские низвели до «шарманки» —
впрочем, ненадолго: чем-чем, а «шарманкой» эта машина не являлась...
17 ноября 1942 года, Северо-Кавказский фронт, расположение 5-й гвардейской танковой
бригады
— Товарищ командир, «американцев» привезли!
Новую технику ждали. Говорили, американцы учли русский климат и другие трудности.
Особенно же — насчет топлива.
С предыдущим танком, М3, имелась сложность: у него бензиновый мотор и работать он
мог только на импортном высокооктановом бензине. Неудобно.
Американские товарищи пожелание союзников учли: установленные на танке двигатели
надежно работали на советском дизельном топливе и дизельном масле.
Да и вообще машина как-то сразу располагала к себе.
Главное — она оказалась тихая!
— Идет как царевна-лебедь, — высказался поэтически настроенный рядовой Синицын.
— Ага, только вот пехоту на эту царевну не посадишь, — осадил его сержант Ковалев. —
Ни тебе поручней, ни скоб. Сыпаться будут с машины, как яблоки.
— Интересно, а сами-то американцы как пехоту возят? — задумался Синицын.