Легенды выживших (сборник)
Шрифт:
— Всё это глупые рассуждения, — восклицает Дым после нескольких минут молчаливого глазения в черноту, — и бандура эта. Знаешь, Сань, ведь, если б Веденеев боялся, что «Зевс» оживет, он бы приказал его взорвать — взрывчатки предостаточно. Но ведь не приказал же.
Возразить нечего, поэтому я молчу, наблюдая, как поблёскивает огонёк сигареты. Опять эти мысли… Ветром в нашу каморку захлестывает дождевые капли, и листок дневника весь вымок. Написанное шариковой ручкой расплывается, но по-другому никак. Свет на башне зажигать запрещено, и писать можно лишь развернув
— Дым, — говорю я, толкнув напарника в плечо.
— Ну? — Тот бросает окурок вниз, под нудную морось, и оборачивается ко мне.
— Видишь?
Друг отрицательно мотает головой.
— Такое ощущение, что там что-то шевелится, — я указываю на высящуюся поверх дремучей черноты фигуру металлического колосса. Лунного света едва хватает, чтобы осветить контуры гигантской боевой машины, но ниже, там, где сосны обступают торс робота, полнейшая тьма. — Вон там… Точно говорю, что-то шевельнулось.
— Страх, — натянуто улыбается напарник.
— Я серьёзно.
Шагаю через крохотную комнатёнку к письменному столу, на котором свалена груда всевозможного оружия, снимаю бандану и водружаю на голову тяжеленный прибор ночного видения. Опускаю окуляры, колдую с настройками. Таких «игрушек» на базе осталось немного — несколько штук для дозорных и ещё около десятка для разведчиков полковника Муратова.
Подхожу к напарнику, равнодушно посматривающему на меня. Вперив взгляд в темноту, несколько секунд молча созерцаю серо-зелёное мельтешение, после чего с губ срывается:
— Твою мать!..
— Что там? — настороженно спрашивает Дымов. В его голосе больше нет той наигранной уверенности.
— Дым, «Зевс» пропал.
Я не узнаю собственного голоса. Вроде и говорю громко, а всё равно ничего, кроме сдавленного хрипа, из гортани не выходит.
Дымов, щурясь, смотрит на посеребрённый призрачным светом лес.
— Саня, чёрт тебя побери! — орет он. — Вон он твой «Зевс» — на месте.
Я вновь гляжу через прибор ночного видения, затем дрожащими руками передаю устройство Кольке:
— Смотри.
Дымов с явной неохотой принимает из моих рук «ночник».
— Главное, не моргай. Сам увидишь. «Зевс» то исчезает, то появляется.
С минуту Дымов молчит, после чего снимает прибор и произносит:
— Сань, я не знаю, что это за херня с роботом, но он реально исчезает, а потом снова появляется! Может, он таким макаром к атаке готовится?
Минувшей ночью Баренцев увидел на горизонте вражеские самолёты. Те были гораздо дальше, чем металлический колосс, и всё же Серёга их разглядел. И с его-то зрением не увидеть, как растворяется в воздухе, а потом материализуется вновь огромный биоробот?
— Саня, быстрее сообщи командиру, а я тут покараулю…
Это голос Кольки. Он, наконец, понял, что «Зевс» периодически пропадает из виду.
А что потом?..
Вот я бегу по винтовой лестнице. Сердце колотится в такт с моими шагами. Может, в это самое время огромный робот уже идет к нашей крепости, словно спички ломая вековые деревья на своем пути. «Быстрее, быстрее…» — мысленно подгоняю я себя. Дальше — в дежурку, оттуда по коридору к жилым секторам. Бегу, бегу… Наконец я у двери нужной комнаты. Стучусь, отвечаю на стандартное «Кто там?». Дверь открывает заспанная супруга майора Георгиева. А вот и он — в трусах и майке, с удивлением глядит на меня.
Что я ему сказал? Уже и не вспомню. Меня трясло от нервного перенапряжения, и вроде бы Георгиев пытался меня успокоить. Потом мы вместе с ним шли по коридору в командный сектор жилого комплекса, стучимся в очередную дверь. Нам открывает Веденеев.
— Спокойно, боец! — Голос Веденеева вывел меня из шокового состояния, вернул к реальности. Прошла предательская дрожь в ногах, словно кто-то выдернул из розетки шнур электропровода, обесточив мои гудящие от напряжения нервы.
— Так что, говоришь, там с «Зевсом»? — доверительно спрашивает генерал.
— Пропал, — на выдохе сообщаю я, — а потом появился снова…
И вот мы опять идём по коридорам. Втроём — я, майор Георгиев и генерал Веденеев.
— Кто ещё это видел, — чеканя шаг, спрашивает генерал.
— Напарник. Сержант Дымов… Николай…
Веденеев кивает, ускоряет шаг. Теперь мы с полковником едва за ним поспеваем. Наконец, миновав скрипучую винтовую лестницу, оказываемся на вершине башни. С интересом наблюдаю, как вытягивается лицо напарника при виде Веденеева. Наверное, такой же была его реакция на пропажу «Зевса».
— Показывайте, — генерал требовательно протягивает руку, и в его ладонь ложится ремешок «ночника». — Когда он начал мерцать?
— Товарищ генерал! — вытянувшись по стойке смирно, рапортует Дымов, глядя, как Веденеев с интересом смотрит через прибор ночного видения на гигантского боевого робота. — «Зевс» начал… это самое… мерцать… около получаса назад. Я не представляю, что с ним происходит.
Веденеев возвращает Кольке прибор, глубоко вздыхает и произносит:
— Вам это привиделось, Николай.
— Но, товарищ генерал!..
— Привиделось, — кивает Георгиев. — У него отец умер недавно, стресс… Всякое бывает.
— Вот же он! Взгляните. Мерцает! — поддерживаю я друга, указывая на силуэт «Зевса».
— И мы так думали, — Веденеев некоторое время молчит, потом тихо, вкрадчиво добавляет: — Недавно гранатомётчики проявили инициативу… Решили подстрелить робота… Гранаты ушли в пустоту. Там нет ничего. Это оптическая иллюзия. Специалисты Красногорской провели замеры, и выяснилось, что в лесу, где предположительно расположен этот робот, значительно превышен уровень какого-то экзотического излучения… Не радиации, но чего-то подобного. Я связался с Москвой. В генштабе подтвердили, что такие же участки с излучением имеются и в окрестностях Кремля. И в них тоже можно увидеть картины то ли далекого прошлого, то ли недалекого будущего. Там их называют Полями Смерти.