Легенды Ых-мифа
Шрифт:
Проводил старик охотников на берег, посадил их в лодку, сказал:
— Вы устали. Я сделаю так, что вы не будете грести: течение принесёт вас домой.
Только сказал старик, вдруг ожила вода, понесла лодку, как горная речка.
Даже рулить не надо.
Глянули охотники на берег. Тайхнад сидит на песке, курит свою длинную трубку.
Плывут охотники, плывут, оглянутся — видят Тайхнада. Он всё сидит на песке, курит свою трубку.
Тогда один из охотников говорит:
— Вправду ли мы едем? Этот Тайхнад всё рядом. Вон я вижу его жилище.
Наверно,
Тогда кормчий отвечает:
— Ты слишком много говоришь.
Едут охотники или нет, но вскоре впереди увидели стойбище. И только тогда Тайхнад исчез.
А стойбище быстро приближается. Уже видно: по берегу ходят люди.
Кормчий думает: «Неужто это наше стойбище — так быстро мы доехали. Может быть, это сон? Я ведь только что видел Тайхнада — а уже к своему стойбищу подъезжаю. Около берега шесть дней блуждали, проклятый шаман чуть нас не погубил. Все думали, что он добрый шаман. Люди со всего побережья обращаются к нему, когда кто-нибудь заболеет. А он, оказывается, милк».
Когда охотники вышли на берег, подбежали к ним жёны и дети, плачут от радости. И тогда кормчий сказал:
— Мы и вправду дома.
Повёл кормчий охотников к шаману-милку. И увидели охотники: шаман корчится в муках, умирает. Это Морской Тайхнад наказал его.
Разошлись охотники по домам, рассказали о своих приключениях. И с тех пор нивхи берегут рыбу и морского зверя — ловят столько, сколько им нужно для еды. А рассказ охотников стал преданием, и его рассказывают малым и большим.
ЛЕГЕНДА О СИРОТЕ
Однажды летом юноша-сирота, ловя петлями длинноклювых кроншнепов, услышал в кустах стланика плач медвежонка. Вытащил нож, вошёл в кусты.
Видит, огромная рысь грызёт годовалого медвежонка. Юноша с криком бросился вперёд и изо всей силы всадил нож в сердце рыси. Рысь издохла. Медвежонок поднял окровавленную голову — одно ухо у него было откушено. Посмотрел медвежонок, обнюхал человека. Затем вышел из кустов и направился в тайгу.
Сирота, наловив много кроншнепов, вернулся в селение. Войдя в дом, где жила его невеста, отдал её матери всех жирных птиц, а себе оставил одну.
— Ну, когда вы мне отдадите дочь? — спрашивает он.
— Чего захотел! Даже не имеешь ни одеяла, ни постели, ни одежды. А ещё — жениться! — отвечала мать невесты. Сирота ушёл домой грустный.
Пришла зима. Он отправился ловить соболя в тайгу. Но у него было мало охотничьего снаряжения. Поймал только двух соболей. Их хватило, чтобы, обменяв на еду, не умереть с голода зимой.
Прошло ещё какое-то время. Юноша уже стал терять надежду, что женится.
Однажды в их селение приехал на большой упряжке — на тринадцати собаках — гость в чёрной собачьей дохе. Его нарта остановилась у дома невесты. Ох, и собаки у него! Крупные, как медведи. Гость долго говорил с хозяином, чтобы взять у него дочь. Предлагал мешок дорогих мехов в обмен.
— Не могу, — говорил старик, — дочь сосватана.
— Тоже мне — жених! Он даже не знает, будет ли утром
— Да-да, — согласилась мать невесты.
— Приезжай летом, — решил отец.
Гость уехал, забрав все свои меха.
Через несколько дней кто-то увидел около селения следы медведя. Он, пробивая наст, прошёл утром. Охотники направились по следам. И сирота пошёл с ними.
Так вместе поднялись на гору. Затем спустились с горы. Потом опять поднялись. У сироты запас пищи кончился. Он стал терять силы и отставать. А другие охотники ушли вперёд, даже не оглянулись. Каждый старался первым догнать медведя. Сирота совсем потерял силы, сел отдыхать под деревом.
Сидел, сидел — замёрз совсем. Уснул. Уже ночью проснулся. Слышит, кто-то тяжело дышит рядом. Открыл глаза — стоит огромный, как вывороченный корень лиственницы, медведь. Схватил копьё. Медведь не шевелится. Смотрит на него.
И тут человек видит, что на голове медведя торчит только одно ухо.
— Идут по твоим следам охотники, чтобы убить тебя, — говорит человек.
— Они устали, преследуя меня, и повернули домой, — отвечает медведь. — Садись на меня верхом.
Сирота же так замёрз, что не смог сам встать на ноги. Медведь поднял его, посадил на спину. Помчался быстрее ветра. Снег вихрем летит из-под лап.
Человек знай только крепко держится за загривок. У берлоги в высокой горе остановились.
Вошли в берлогу. Темно, но тепло. Сирота лёг на хвою рядом с медведем.
Только лёг, захрапел. Спал, спал — проснулся от толчка.
— Сосчитай пальцы на моей правой лапе и возьми в рот пятый палец, самый маленький.
Человек подтянул к себе лапу. Сосчитал пальцы. Взял в рот самый маленький. Сосёт. Человек не знает, что съел, но наелся.
Захотелось пить.
— Сосчитай пальцы на левой лапе. Возьми в рот пятый, самый маленький.
Подтянул к себе лапу сирота, стал считать. Взял самый маленький палец в рот. Вода ли пошла в желудок или ещё что, но он напился.
Много ли времени прошло, мало ли времени прошло — неизвестно. Но он только один раз поел, один раз только попил, как весна пришла.
Медведь говорит:
— Уже пора мне выходить из берлоги. И тебе надо уходить.
Вышли из берлоги. Очень светло, даже больно глазам. Снег почти везде растаял. Под берлогой пропасть, над берлогой отвесная стена — скала. Оглянулся сирота. Стоит медведь и держит шкуры самых дорогих соболей — целую охапку.
— Это тебе от меня, — говорит медведь.
Наш сирота от благодарности чуть не умер.
— Но как мы уйдём отсюда? — спрашивает его человек.
— Садись на меня и крепко держись, — говорит медведь.
Сирота устроился на нем верхом. Крепко вцепился в загривок.
Медведь присел и сильно оттолкнулся всеми четырьмя лапами. Взлетел на выступ. С выступа на утёс, с утёса на склон горы.
Слез сирота с медведя. Пошёл домой не спеша. Когда подходил к селению, люди спрашивали друг друга: