Шрифт:
Пролог
"Воины бегут, когда им нечего защищать"
Надпись на щите в зале совета
В эту ночь женщины не могли уснуть, а их дети плакали. Кто-то мог бы сказать, что именно так выглядит предчувствие, но никто не произнес вслух ни одного дурного слова, хотя многие думали об этом. В каждом доме в эту ночь были те, кто не спал, у кого болело сердце, кто пытался отогнать от себя дурные мысли. А утро уберет страх своими первыми лучами, и люди не станут делиться друг с другом, поэтому никто не узнает, что он не одинок в своем чувстве ужаса и безысходности.
Первая столица Сидар. Королевство Туремо.
Главный зал замка был погружен в молчание. Казалось, что любое сказанное слово эхом отразится от его стен и заставит всех собравшихся корчиться от боли. Новый правитель эльфов должен был огласить свое первое решение, из-за которого изменится множество судеб в Туремо. Вот только для него это стало непосильной задачей. Он смотрел на посланника, принесшего дурные вести, прожигая его взглядом, а все стояли и ждали. Хелена со страхом, Себиан и Дарлан с болью, магистры желали быстрее начать действовать - они оказались единственными, кому приходилось молчать, все остальные сами не смогли бы начать говорить.
– Я собираю совет, - произнес Алавир, осмотрев всех собравшихся. Хелена заметила, что его лицо изменилось. За несколько секунд оно стало суровее и, казалось, жестче. Но, в отличие от Дарлана, она не могла знать, что с самого раннего детства будущего наследника именно так учили скрывать свой страх.
– Магистры, я желаю, чтобы вы присоединились, как верные стражи, охраняющие наш покой на границах с лесом. Мы будем готовы к войне!
В тишине зала каждое сказанное слово имело намного больше веса, и невольно Алавир вспомнил своего отца, который в этом месте говорил точно так: без всяких эмоций и лишних фраз, холодно и сухо. Он еще раз осмотрел собравшихся, развернулся и направился к выходу, продолжая держать в руках окровавленный стилет.
Это были первые слова, произнесенные новым королем. И именно они попадут в историю, Алавир не сомневался.
Если его правление будет счастливым, а удача благосклонна, то эти слова станут свидетельством его силы и могущества, если удача отвернется от него, ему не хватит мужества и доблести, то эти слова будут передаваться, как глупое и лживое обещание.
Громкие шаги эльфа были слышны и после того, как он покинул зал. Он вспомнил, что первые слова умершего короля были полны надежды для его народа: "Я клянусь защищать и оберегать жителей Туремо, клянусь быть верным до последнего вздоха нашей чести и нашему миру, клянусь пожертвовать всем, что потребуется, ради нашего процветания...". А до этого были другие клятвы, написанные, отрепетированные, выученные наизусть и только в этот раз не получилось.
Тело короля, пропало, и Алавир терялся в догадках, быстро проходя по коридорам дворца. Мог бы разгадать эту загадку его отец? Были ли у него какие-нибудь планы на случай войны? Какое наследие на самом деле ему досталось? Вопросов было много, и каждый из них требовал своего немедленного ответа. В это же время он чувствовал, как за спиной уже собираются слуги, желая знать, что им следует делать дальше. Где-то среди них должна быть и королева. "Нет, уже вдовствующая герцогиня, до замужества у нее был титул герцогини", - мысленно поправил себя Алавир. Она не покажет своего ужаса, не проронит ни слезинки, не станет обвинять его, по крайней мере, пока они не останутся наедине - в этом он не сомневался.
Эльф быстрым шагом поднялся по мраморной лестнице. В коридорах верхних этажей все еще никого не было, но это лишь дело времени. Очень скоро новость о том, что власть в Сидаре сменилась, долетит до самых окраин Туремо. А вместе с этой новостью дойдет и другая - о начале войны. И какая из них будет быстрее.
Он открыл дверь комнаты отца.
– Алавир!
– послышался за спиной голос брата.
Король повернулся, этот голос выдернул его из тумана собственных мыслей. "Как Дарлан смог так быстро его догнать в своем состоянии? Как он мог подкрасться так незаметно?"
– Что ты собираешься делать?
– Какого ответа ты ждешь?
– Любого, но я должен знать, что произойдет.
– Поверь мне, ты все узнаешь. Не сейчас. Со временем.
Дарлан подошел ближе, схватившись за ручку двери и не давая брату войти в комнату. Бастард многое мог бы сделать, и многое хотел, но старался не показывать своей злости и не пересекать такую тонкую грань.
– Ты желаешь задать еще вопросы или мы можем закончить разговор?
– с пренебрежением в голосе произнес правитель.
– Ты убил отца... Это ты пролил его кровь в главном зале... По твоей вине началась эта война.
– Он был близко, а его слова разлетались эхом по коридору, заставляя тех, кто хотел подняться наверх, спешно искать себе другой путь.
– Ты понимаешь, что ты натворил? Как ты сможешь жить после этого? Как ты посмотришь в глаза Касаре?
– Это моя мать и я разберусь с этим сам! И для тебя она теперь не Касара. Она была королевой, осталась герцогиней. И только так.
– Прекрати! Тела отца нет в зале. Нам необходимо что-то сделать.
Алавир резко схватил брата за ворот и откинул к стене, захлопнув дверь. Он поднес стилет к горлу Дарлана, остановившись всего в нескольких миллиметрах, чтобы проткнуть кожу.
– Я убил его. Убил собственными руками. Ты понимаешь это!
– закричал Алавир.
– Я видел, как его кровь падает на пол, видел, как он умирает у меня на руках! Я точно уверен в том, что я сделал!
Он оттолкнул брата и сам прислонился к стене, сползая на пол и выронив нож. Дарлан сел рядом.
– Никто не скажет, что это ты... Магистры будут молчать... И Себиан тоже... Но даже если кто-то начнет говорить, твоя власть не пострадает.
– А ты?
– тихо спросил Алавир, не поднимая головы.
– Я буду молчать.
– Я спрашивал не об этом.
– Знаю...
– бастард медлил с ответом.
– Я не смог простить его за то, что он хотел убить тебя. Не проси меня простить тебя за это.
Алавир снова посмотрел на своего брата. До того, как белый туман накрыл их в главном зале, все было намного проще, даже его злость была простой и объяснимой - глупой ревностью старшего сына к младшему. Но прошло немного времени, и все изменилось.