Легион Цербера

Кэрби Морфеус чувствовал необыкновенный душевный подъем. Внутри все переворачивалось, но внешне он старался оставаться невозмутимым, чтобы никто из присутствующих, привыкших видеть его хладнокровным и даже бессердечным, не заподозрил истинного размаха бушующих чувств. Таких, какие бывают у очкастого юнца перед первым свиданием с многообещающим продолжением или от осознания, что хорошо выполнена работа, которой посвятил несколько лет. Да что там лет?! Десятилетий!!!

Он старался вспомнить, когда в последний раз у него было подобное состояние души, перебирая в памяти десятки, сотни

событий своей жизни.

«Первый выход в космос? — выбирал он самые значительные и яркие воспоминания. — Получение в собственность корабля? Или… Нет, все не то. Это все ничто по сравнению с тем, что предстоит получить и ощутить!»

Кэрби шел к этому последние двадцать лет своей жизни. С того момента, как в восемнадцать лет стал помощником механика на старом торговце с громким названием «Эллин». Сначала он захотел стать капитаном корабля и через десять лет стал им. Даже более того, теперь он владелец трех кораблей.

Но все это: власть над тремя сотнями членов экипажа его флотилии, еще двумя сотнями человек, живущих на собственной планете и охраняющих полтысячи рабов, — его не удовлетворяло. Душа требовала большего, значительно большего. И вот однажды он вознамерился стать… Императором!

Кэрби Морфеус родился и вырос на Земле. На перенаселенной Земле — мегаполисе в секторе четвертого класса. На планете уже не существовало отдельных городов, все они слились в единый город. На каждом клочке суши, оставшегося после глобального наводнения из-за растаявших ледников, высились высотные дома — города в городе. Весь этот монолит делился на сектора различного класса.

Первый для богатых — миллионеров и выше. Роскошные здания деловых и финансовых центров, домов с бассейнами на крышах и висячими садами. Чистые улицы, по которым ездили исключительно роскошные лимузины. Горный воздух…

Второй сектор предназначался для управляющего персонала и среднего класса.

Третий — сектор рабочего класса и обслуживающего персонала. Здесь уже работали заводы, на стенах тут и там мелькали граффити.

Четвертый — для отбросов общества. Здесь жили все те, кто не хотел работать и существовал за счет первых трех классов, на пособия и бесплатный паек. Здесь бушевала преступность и все мыслимые пороки. Полиция в сектора четвертого класса не заглядывала столетия три, не меньше. Воздух по качеству был не лучше, чем тот, что валил из труб заводов двадцатого столетия.

Отравленный, полноценно мертвый океан не мог поддерживать жизнь. В его толщах уже давно не плавали киты. Да что там киты?! Рыбешки, и те уже все давно повсплывали кверху брюхом. Даже водоросли, и те вот уже столетие не желали расти. Кое-как выживали лишь бактерии… но они, в отличие от водорослей, не давали кислорода.

От отравленной атмосферы спасались куполами, под которыми работали настоящие заводы по выработке кислорода, разводя сверхпродуктивные водоросли.

Отсутствовала сколько-нибудь чистая земля, а значит, она не могла что-либо родить для прокорма стомиллиардного населения планеты-города.

Все продовольствие выращивалось на фермах — так называемые сублиматы — водоросли и синтетические волокна, приправленные вкусовыми добавками жареного мяса или фруктов. Граждане позажиточнее могли себе позволить покупать завозную продукцию с плантаций и звероферм Марса.

Но даже мощностей Марса не хватало для покрытия потребностей Земли, Марс обеспечивал всего двадцать процентов

спроса. Остальное завозилось с дальних колоний огромными танкерами и сухогрузами. С этими монстрами гиперкорпораций соревновались частники, на скоростных кораблях-торговцах завозя совсем уж богатым гражданам из второго-первого сектора деликатесы. Но все они, точно вереницы муравьев, спешили к своему муравейнику, со всех сторон нагруженные тяжелой поклажей, выгружая продовольствие и вывозя отходы человечества.

В одном из самых грязных и криминогенных районов Земли, в секторе четвертого класса, и родился Кэрби, не зная ни вкуса марсианской продукции, ни тем более дальних колоний метрополии и уж тем более каких бы то ни было деликатесов. Самым большим деликатесом считалась обычная крысятина — настоящее мясо единственного выжившего самостоятельно животного.

До Кэрби Морфеуса не было никому дела, ни отцу, которого он вообще никогда в глаза не видел, ни матери-проститутке, загнувшейся в день его десятилетия от передозы некачественного тюфяка. Так что не стоило удивляться тому, что он попал в молодежную банду с ее законами силы. Да чего уж там удивительного… было бы удивительнее, если бы он в нее не попал. Банды конкурировали друг с другом, борясь за влияние. Детство стало хорошей школой жизни…

Но, в отличие от многих… очень многих, он не погиб и не стал калекой в многочисленных разборках, свалившись от заточки в спине, с распоротым горлом или проломленным черепом, не получил пулю из-за угла, лишь покрылся шрамами. Не загнулся, как десятки его товарищей и собственная мать от тюфяка — распространенного, более того, разрешенного правительством наркотика. «Пусть быдло жрет наркоту, погружаясь в свои иллюзии, лишь бы не поднимало беспорядков» — так размышляло правительство.

Кэрби жил в куполе рядом с космодромом. В моменты, когда не намечалось схваток с другими бандами за влияние, он любил ходить к периферии и через синеву толстенного кварцевого стекла купола наблюдать за тем, как один за другим садятся и взлетают огромные черные челноки.

Стекла утробно вибрировали от их полетов, и Кэрби чувствовал их истинную мощь. В редкие безоблачные ночи, случающиеся сразу после дождя, особенно если они смывали толстый налет пыли с купола, Морфеус взбирался на самый верх кубов, не домов, а именно кубов — куб номер такой-то… и смотрел в звездное небо. Эти мириады светящихся точек — звезд, других миров, чистых…

Может быть, именно поэтому, в погоне за смутной мечтой, Кэрби, несмотря на усмешки товарищей, предпочитавших курить, жевать и колоть отупляющий тюфяк, закончил школу, получил федеральную аттестацию, потому как от школ в четвертых секторах осталось лишь одно название, и выбрался в третий, более благополучный сектор. Здесь он получил уже профессиональное образование механика и матросом устремился к звездам, прочь с погрязшей в грязи Земли.

Казалось бы, что люди, поощряемые правительством, должны бежать с такой перенаселенной, грязной планеты, но нет… не бежали. А зачем? Зачем, если есть крыша над головой, работа, если нет работы — социальное обеспечение?.. Зачем менять эти блага на тяжелый труд в агрессивной среде новых миров, реально горбатиться до седьмого пота. В конце концов, в далеких мирах случалось всякое, и самое страшное — эпидемии, выкашивающие больше половины колонистов.