Легионер. Дорога в Помпеи – 2
Шрифт:
Несогласных среди гладиаторов больше нет. И вскоре мы будем на месте, на арене, где начнется гладиаторское сражение.
— Тигран, — негромко позвал я, и тот не привлекая внимания, подошел ко мне. — Мы начинаем. Делай все так, как договаривались.
Глава 14
Сразу было видно, что школа гладиаторов — не просто сборище купцов, торгующих мясом для арены. Организация касалась как банальных мелочей, вроде отдельных спальных мест для каждого и общего обеспечения норм гигиены и санитарии. Так и чего-то более глобального — как в короткие сроки собрать лагерь для путешествия на арену. Как именно,
Нас подняли, когда предварительные приготовления были закончены. Важная, но монотонная работа прошла преимущественно ночью, причем я, со своим довольно чутким сном, абсолютно ничего не слышал. Теперь, когда забрезжил рассвет, я только оглядывался по сторонам, наблюдая, как служащие школы без спешки, но и без лишней медлительности, показывающей огромный профессионализм, перетягивают и закрепляют снаряжение и тюки, в четко отведенные для этого повозки. Причем заранее пронумерованные. Всего за одну ночь то, что казалось незыблемым, было собрано как конструктор и готово отправиться на новое место. Ждали, по сути, только самих гладиаторов.
Но и тут не было никакой спешки. После обычного завтрака Карас привычно погнал нас на остатки тренировочного поля. Подождав, пока мы встанем в шеренгу, прошел в одну сторону, в другую, и остановившись посередине, еще раз смерил нас всех взглядом. В его глазах появилось крайне интересное выражение задумчивости, обычно ему не свойственной.
— Ну что мужики, ненадолго завладею вашим вниманием, — начал он издалека. — Вы, за время здесь, наверняка устали слушать меня, но сейчас я попрошу послушать внимательно.
Гладиаторы начали кивать, показывая, что готовы слушать своего наставника.
— Вот и все, — сухо, но одновременно волнительно сказал он. — Вы либо готовы, либо нет — другого не дано. До вашей схватки остается два дня, и я не могу сказать волшебные слова, что сделают из вас лучших бойцов на арене за ночь. Но я могу помочь вам поймать то, что заставит вас сражаться до конца, отдавая всего себя. И это то, что действительно необходимо на арене.
Я не задавал вопросы, просто следя за наставником глазами, как делали и остальные. Дисциплина у Караса была железной. Буквально вбитой в тело. Пока что… И неизвестно, до какого предела… Но одновременно этот человек вызывал уважение к себе за свою прямолинейность, открытость, а главное за искренне сопереживание к своим ученикам. Карас мог быть разным, но при этом в каждого из нас наставник вкладывал частичку своей души.
— Есть несколько причин, по которым гладиаторы нервничают перед боями, — продолжил Карас. — Первая, и самая банальная — они не тренировались достаточно упорно и это подтачивает веру в свои силы. Тогда о победе даже думать бесполезно. Но нас это не касается! — он хохотнул, явно вспоминая, в каком состоянии каждый день мы выползали с тренировок. Тут хочешь или не хочешь, а организм придет на пик своей формы.
— Вторая причина боитесь толпы наших зрителей. Трибуны могут как выпить вас досуха без остатка, так и придать вам силы. Не надо бояться рисковать! Попробуй найти в этом удовольствие! Потому что тогда ты получишь эмоции в ответ — тревожность, стресс, волнение… Ради них вы и деретесь! Ради
Чем больше Карас говорил, тем больше распалялся как сам, так и заряжал теми самыми эмоциями «иди и убей» гладиаторов. И ему поддавались. Я видел краем глаза, что даже Тигран подался чуть вперед, загоревшись идеями наставника. Лектор из Караса был то, что надо.
— Риск поражения, восторг от победы — вот, почему ты получаешь удовольствие от состязаний! Выйди на арену, гладиатор, прими этот риск!
— Да-а-а-а!!! — заорали луженые глотки, в едином порыве вскидывая вверх руки в римском приветствии. Мне пришлось не отставать от коллектива, и повторить действия, чтобы не выделяться.
Такого же, как на остальных впечатления, речи наставника на меня не производили. Как ни крути, у меня, как выходца из двадцать первого века была немного иная психика. А вообще я себе отметил, что пропаганда и ее мотивационные речи существовали даже в Древнем мире, и здесь, пожалуй, имели больший успех, чем в моем времени. В моем бывшем времени… Так что, при планировании дальнейших действий, стоит уделить пропаганде и подобным пафосным речам побольше времени, чем я задумывал изначально. Здешнее общественное сознание, все равно что пластилин — очень податливо велениям из вне.
Мужики, которых Карас своими словами довел до уровня «готовы горы свернуть и героически погибнуть», отправились по своим местам, собирать мешки с личными вещами.
— Любого разорву! — примерно одно и тоже слышалось с разных сторон.
Я с интересом отметил, что раненый Голит, с которым вчера случился несчастный случай, за ночь чуть не двинул коней — у него поднялся жар, но кризис прошел, и рана начала заживать. По крайней мере, с утра он вышел из палатки на своих двоих, и даже присутствовал на общем сборе, не смотря на то, что его поддерживал один из охранников гладиаторов. Мужик он, конечно, крепкий. Очень жаль, что мне не получилось его завербовать в свои ряды. Сейчас Голит пару раз смотрел на меня украдкой, но когда я поворачивался в его сторону, отводил взгляд. Рот он держал на дамке, видимо прекрасно понимал, что излишняя разговорчивость для него откажется чреватой. Ну а в следующий раз, когда лезвие меча вскроет его брюхо, так как вчера может не повезти.
Правда и теперь все было не так однозначно, впереди предстоял тяжелый переход. Тащить Голита на горбу попросту некому и вероятно, что в пути он еще растрясет рану. Мне другое интересно — почему мне ничего не было? Вообще никто даже слова не сказал. Может, Карас не начал воспитательные меры, потому что сам не хотел раскачивать лодку. Чтобы никто не обратил внимание, что его дорогие и любимые гладиаторы за его спиной провернули нападение. Или почти убийство. Или как это охарактеризовать? Жаль, не умер?
— Давай, пошевеливайся, че ты тянешься?! Без тебя уедем! — я наблюдал, как охранники подгоняют своего оставшегося, пытающегося на ходу запрыгнуть в последнюю повозку. К полудню все так или иначе собрались и двинулись в дальнюю дорогу.
Я сидел во второй колымаге, с Тиграном и Карасом. В первой ехали все те же школьные головорезы, и я не вдавался в подробности, зачем.
— А сколько времени займет путь? — аккуратно спросил я у наставника, по внешним признакам поняв, что он намеревается нагло спать всю дорогу, и для этого поудобнее умостил зад на соломе.