Легионер. Дорога в Помпеи – 2
Шрифт:
Идеально круглая, на вскидку 300 римских футов в диаметре, арена была ожидаемо посыпана мелким песочком, с любовью разглаженным до первого боя.
Вокруг арены возле стен на небольших постаментах, примерно мне по пояс, стояли статуи двенадцати богов. Сразу видно, не Микеланджело, но с моей позиции особо не разглядишь детали. Зато все скульптуры раскрашены красками под настоящие одеяния, так что вид достаточно приличный.
По кругу располагались и четверо ворот: двое для зрителей разных сословий (разумеется, одни для плебса, другие для чиновников, чтобы не дай Юпитер, не
Но это только те ворота, которые щедро украшены всякими лепнинами, арками, анфиладами, статуями и прочими излишествами. То тут, то там, были видны и мелкие двери и ниши с решетками, как наша. И ими пользовались, потому что к каждой пролегала небольшой мостик через канал с водой, идущий вокруг арены для защиты зрителей от животных.
Не знаю, из какой двери кто появится, но подозреваю, что в парочку утаскивали побежденных, а из некоторых выпускались звери. За шумом толпы было не разобрать, но уверен, что дикие животные определялись по рычанию.
А вот над воротами, на высоте трех-четырех метров, начинались трибуны почти по всей окружности арены. Они делились на сектора лестницами, которые вели как к арене, так и в другую сторону, видимо, для выхода зрителей. Первые ряды иногда прикрывались от зноя специальными портиками под арками, и тогда следующие за ними ступени начинались не сразу — чтобы всем было видно. В портиках сидели исключительно женщины, других зрителей там не было.
У чиновников были аналогичные арки, чтобы им голову не напекло. Правда, снова лепнина, барельефы и статуи, куда уж без них?
Прищурившись от солнца, я разглядывал и зрителей. Несколько тысяч человек уже заняли места на ступенях, кто-то принес подушечки, кто-то махал знакомым, которым занял места… Типичное ожидание начала при отсутствии нормальных часов.
По лестницам и ступеням бегали торговцы с лотками, выкрикивая названия товаров и призывая купить самые дешевые лакомства: пряники, орешки, жаренный горох и вино. До попкорна тут пока не додумались…
На арену степенно вышел мужик в белоснежной длинной тоге, с посохом и бородой — видимо, изображающий из себя то ли Юпитера, то ли кого-то другого из пантеона. А может, просто парадные одежды.
— Мы открываем новые игры! — особое устройство арены позволяло распорядителю игр не орать, но его голос был слышен и на самых верхних трибунах, заставив людей поживее рассаживаться на места.
Как и через две тысячи лет, перед началом любого мероприятия организатор начал методично перечислять всех, благодаря кому это мероприятие смогло состояться в принципе.
Уже слышимые мной имена Юлия Платона и Гая Овидия, сюда же присоединились и Марк Туллий, Тит Квинт, и еще десяток таких же «однотипных» политиков, каждый из которых стремился заработать славу у плебса перед скорыми выборами. Но вслушиваться в это никакого желания не было, да и смысла я особо не видел — моя игра была повыше уровнем, чем градоначальник местного сборища.
После многословных и многочисленных благодарностей, организатор объявил о новой пьесе, поставленной
Название ни о чем мне не говорило, так что я приник к решетке, решив посмотреть уникальный спектакль — эта пьеса явно не дожила до современности.
Сюжет, как и сюжет тех семи, что мне были известны, строился вокруг греческих мифов. В данном случае, о Минотавре в лабиринте. Причем — именно с точки зрения жизни самого Минотавра.
Миф о греческом полубоге был в традициях всех греческих мифах о богах и их похождениях. Богиня полюбила быка Посейдона, искусный мастер Дедал создал для этой цели деревянную корову, а потом и дворец-лабиринт, чтобы никто из живущих не увидел противоестественное существо, рожденное от этого союза. Логика в таких мифах просто уходила в никуда, оставляя только «ну, это же богиии!»
Костюмированный спектакль закончился на смерти Минотавра от рук Тесея и на десятиминутном монологе человека с головой быка в гекзаметре. Лично я, понимающий сейчас древнее наречие, и то запутался в витиеватых оборотах и потерял суть минуте на второй.
Но зрители аплодировали и стучали ногами по ступеням, выражая свой восторг актерам и драматургу. У некоторых, побогаче, для этих целей даже был лысый раб, которого они постукивали по макушке.
И только сейчас я понял, что в мире, где отсутствуют часы и время относительное, такие зрелища нужны, чтобы самые важные люди могли прибыть, ведь без них не начнешь, а поторопить их невозможно.
— Смотри, явился, — тыкнул пальцем Тигран в разукрашеную цветами колесницу, гордо въехавшую через Парадные ворота. Это был спонсор нашего противника Назона, высокий, худощавый старик с кислым выражением лица. Таких любят изображать учителями с палками в руках.
А за ним явился и наш благодетель. Если бы не знал точно, сказал бы, что это старший брат Мантула: круглолицый человек широко улыбался в разные стороны, маша руками в приветствии и обращая на себя намного больше внимания, чем предыдущий политик.
Хотя публика встречала что одного, что другого просто как элементы представления. Хлеба — и зрелищ, ничего больше. И выберут лишь того, кто даст больше и того, и другого.
— Собрались! — рыкнул Карас, и после сигнала организатора разом открылись решетки на нишах, выпуская гладиаторов на арену для круга почета. — Шевелитесь и встречайте публику, паршивцы!
Выгнав последнего гладиатора, Карас выбежал за нами, занимая место в шествии рядом с нами, примерно на середине строя, и тщательно следя, чтобы мы выполняли необходимые ритуалы.
Публика и ее любовь играли роль в жизни гладиатора. Сумеешь понравится — есть шанс на получение каких-либо бонусов. Но если за тебя не будут переживать, то и твоя смерть не заставит себя ждать.
Поэтому стратегию «первого выхода» и Карас, и Мантул объясняли на обучении так же, как вести красивый бой.
Высокомерных не любят, но можно стать гордым. Мрачные не вызывают эмоций, а на жалость давить бесполезно. Можно быть шутом, а можно использовать симпатичную мордашку. Вариантов не так много, но для каждого из гладиаторов была выбрана наиболее выигрышная.