Легионер. Дорога в Помпеи – 2
Шрифт:
Две шеренги по пять бойцов, первая — с щитами в рост человека, вторые с короткими копьями, положенными на плечо впереди идущего. Так сражались римские армии своими черепахами, а сейчас нам предстояло увидеть мини-версию.
После горна школы отправились друг к другу, постепенно ускоряя ход. Я сжал кулаки, без желания внезапно подверженный азартом боя.
Оглушительный звон и единых выдох толпы — первое столкновение прошло, наши выдержали и не дрогнули! Черепахи откатились друг от друга, и предприняли новую попытку. По правилам, пока строй не
И это случилось со второго раза, но вот понадобилось вмешательство судей, наблюдающих за сражением, чтобы выяснить, кто все же нарушил строй первым — наши или противники. Слишком это резко и одновременно произошло.
А тем временем бои начались, и действительно на смерть, ни о какой жизни тут речи не шло.
Рабы не забирают тела во время боя, не освобождают поле, и через какое-то время нашим становится тяжелее — ноги подскальзываются на телах собственных товарищей, удары становятся слабее, и парни вынуждены защищаться, а не нападать.
Пока из десятки, что выходили всего минут пятнадцать назад живыми из коридора, не остаются всего двое. И, переглянувшись друг с другом, они становятся спина к спине против пятерых соперников, готовые дорого продать свою жизнь.
Удар, еще удар, подсечка, обманный финт, песок, подкинутый ногой, уклонение — я впервые видел людей, которые вошли в раж боя. Те, которые видят свою смерть, но не собираются к ней бежать. И которым наплевать на все окружающее, ведь есть только одно — выжить.
— Слава Юлию Платону! Слава Юлию Платону! Слава Юлию Платону! — начинают скандировать подзуженные кем-то трибуны, и тот самый кругломордый улыбающийся политик, спонсирующий Мантула, встает со своего места, поднимая руки в приветствии.
Двое бойцов, которые положили пятерых, опустили скользкие от крови мечи и просто пытались осознать, что выжили. Вот она, ирония. Сражаются одни, а овации получают другие…
После такого кровавого сражения объявили еще один перерыв перед финальным боем. И только теперь я понял, почему Карас не пустил меня в мясорубку с остальными.
— Готовься, парень, вся надежда на тебя… — буркнул наставник, занимаясь весьма сокращенным составом своих подопечных. Тигран просто пожал мне предплечье, но ничего не сказал.
Уборка арены заняла больше двадцати минут, в течение которых я медленно дышал, не позволяя адреналину поступить в кровь раньше начала боя и затем перегореть.
— А теперь встречайте любимца публики, Красс, из рода Валериев, из Массилии, мирмилон! Одержавший двадцать восемь побед из двадцати восьми боев! Непобедимый Красс!!!
— Ты справишься! — подбодрили меня оставшиеся «одноклассники», и я посильнее сжал сеть, выходя на арену, в первую секунду ослепленный почти закатным солнцем.
Перекрестившись, краем глаза заметив переглянувшихся в недоумении гладиаторов, я тут же про них забыл, ступая вперед, на специальную отметку начала боя.
Передо мной
Вдох и выдох. Я бросил сетку в него, но тут же ее отдернул, понимая, что Красс свеж и силен, и не отреагирует на такой простой выпад. Зато прекратил красоваться перед зрителями и обратил внимание на меня.
— Идущий на смерть приветствует тебя, — прогудел воин, и шагнул вперед, теперь уж официально начиная бой.
А я шагнул в бок, раскачивая сетку перед собой, изредка играя ей, словно в «собачку», и продолжая обходить за правую руку Красса, в которой он держал меч. Такая тактика не позволит ему ударить в полную силу — он либо откроется впереди в замахе, либо сбоку в ударе. Но у меня метательное и холодное оружие и две руки, так что варианты есть.
Поняв, чему это ему грозит, Красс кинулся вперед, намереваясь сократить дистанцию и лишить меня оружия дальнего боя. Подыграв ему, я отскочил, проверяя трезубцем крепость щита, и при этом кидая сетку в ноги, закручивая так, как обучали валить с ног людей.
Да, когда я только читал про секуторов, я и подумать не мог, что эта сетка больше похожа на паутину по своему плетению, и к каждому сектору привязана небольшая гирька. Вот только и сложностей по управлению было достаточно — не зная законов физики, забывая про инерцию, сеть могла стать как грозным оружием против любого врага, так и против тебя самого, что доказал первый боец в сражении с Тиграном.
Мне удалось подсечь Красса и повалить его на спину, вот только добить трезубцем уже не получилось — он слишком хорошо защищался, ударив меня ногой в живот и перебросив через себя, уперевшись в солнечное сплетение.
От удара и падения дыхание сбилось, и зазвенело в голове, но я стиснул зубы и сорвался — не время разлеживаться!
В последний момент увернулся от удара нападающего противника, и вскочил на ноги, мельком посмотрев, где лежит моя сеть. Все же она — главное оружие.
Еще один кувырок от меча, но в нужную мне сторону, и вот я встал на ноги с сетью и трезубцем в руках, готовый как на защиту, так и на нападение. А Красс уже кинулся ко мне, не давая время передохнуть.
Я резко двинул ногой вверх, подкидывая легкий песок в воздух прямо в глаза противника, и те доли секунды, на которые он отвлекся, дали мне шанс ловко отобрать трезубцем щит, выбить меч и кинуть сеть, окутывая Красса полностью и не давая ему ни малейшего выхода.
Я победил.
Тяжело дыша, приходя в себя, я оглянулся на толпу, чтобы те решили, что делать: жить или умереть Крассу, но вместо этого услышал их единых вдох ужаса.
Ужаса?!
— Какого Плутона?! — заорал кто-то, и лишь с секундным опозданием я понял, что это Мантул. И кричит он явно не в восторге…