Легкий как перышко
Шрифт:
После ее исчезновения братья рассказали родителям, что Кэндис ушла глубже в воду, прямо к волнам, словно у нее была некая миссия. Без страха, как будто бросала вызов океану: приди и возьми меня. Они сказали, что ее накрыла волна, и океан просто поглотил ее целиком, окутав волной и унеся прочь. Тело Кэндис выбросило на берег три дня спустя, в двух милях от того места, где она зашла в воду. В ее волосах запутались вонючие водоросли, а рыбы съели ее глаза и губы.
Я почувствовала, как Кэндис дернулась под моими пальцами, услышав такое ужасное описание своего трупа.
– Когда
– Легкое, как перышко, твердое как доска, – повторили мы.
Невероятно, но тело Кэндис, которая была тяжелее и крупнее Оливии, поднялось в воздух так же легко, как и тело ее предшественницы. Приподнимая ее, я не смела смотреть на других девушек из-за страха разрушить их восторг, хотя мое сердце колотилось от ужаса. Мы подняли Кэндис на два фута над землей, когда вдруг она вздрогнула и упала.
– О боже мой, это безумие! – завизжала она, прижимая руки к щекам. Ее глаза светились и слезились от возбуждения. – Я и правда чувствовала, как вы меня поднимаете!
Подруги кипели энтузиазмом, взбудораженные нашим успехом. Я молчала и улыбалась, словно мне весело, но на самом деле молилась, чтобы кто-то достал «Твистер» или предложил заняться чем-то другим – чем угодно. Вайолет стала героиней вечеринки. Тепло, которое я почувствовала после встречи с Генри, полностью испарилось. Конечности похолодели от страха – такое же чувство охватывало меня при просмотре фильмов ужасов. Я очень надеялась, что это ощущение скоро пройдет. Смутившись, я задумалась, одну ли меня пугают гротескные детали, которые Вайолет с такой легкостью вплетает в свои истории. Возможно, она некий социопат, а мы не замечали ее ментального расстройства все эти две недели, отвлекшись на большие невинные голубые глаза и длинные ресницы.
– У тебя так хорошо получается! – воскликнула Миша.
– Да, ничего так, – согласилась Вайолет.
Слова прозвучали так, словно она не пыталась казаться скромной, а просто не хотела, чтобы мы придавали ее таланту рассказчицы слишком большое значение.
– Я даже на пляже раньше не бывала, – сказала Кэндис, – только на озере Виннебаго, а это не считается. Но все было так по-настоящему! Я почти почувствовала соленый запах воды, пока ты рассказывала историю.
– Так весело! Я рада, что ты предложила эту игру, – в восторге заявила Оливия, а потом внезапно указала прямо на меня. – Пусть МакКенна будет следующей!
– Нет-нет, – возразила я, протестующе подняв руки. Я нехотя наблюдала, как другие выслушивали свои истории, но собственную узнать не стремилась. – Это слишком странно.
– Давай, МакКенна! – подначивала меня Кэндис. – Ты должна попробовать. Мы все участвуем.
«Только не Вайолет», – подумала я.
В конце концов пришлось лечь на пол, устроив голову на диванной подушке. Кончики пальцев Вайолет коснулись моих висков – холодное прикосновение к голове, такое легкое, что я едва его почувствовала.
– Оу, – сказала Вайолет, как только прикоснулась ко мне. Кажется, она удивилась. –
Миша и Оливия обменялись озабоченными понимающими взглядами.
– Почему? – спросила я, глядя на Вайолет.
– Обычно во время игры идея приходит, как только я кого-то касаюсь, – объяснила Вайолет. – Но с тобой все не так. Мне представляется лишь огонь, но это кажется неправильным. То есть я могу рассказать тебе историю о пожаре. Но не уверена, что это сработает.
Сердце яростно застучало, мне захотелось сесть и немедленно положить конец этой глупой игре. Я знала, что это нечестно: Вайолет новенькая в городе и не могла знать, какими зловещими были ее слова. Для меня вечеринка закончилась. Хотелось позвонить маме и попросить ее немедленно забрать меня, хотя было уже за полночь. Но я не могла. Мне было шестнадцать – уже не ребенок. Я даже не могла собраться с силами, чтобы сесть и освободить Вайолет от задачи рассказывать мою историю. Не хотелось, чтобы Кэндис, Миша и Оливия подумали, будто я трусиха.
– Не рассказывай о пожаре, – наконец произнесла Оливия с нежностью в голосе. Похоже, она знала, какой ужас это у меня вызовет. – Что угодно, кроме этого.
– Нет! Расскажи! – подначивала Миша. – Разве не жутко, если МакКенна умрет, как и…
– Хватит, Миша, – приказала Кэндис, заставляя подругу замолкнуть. – Это просто отстой.
Когда они сцепились взглядами, в подвале на мгновение повисла тишина. Миша не произнесла ни слова, но я почувствовала, как она отступила. Я подняла взгляд на Вайолет и вздрогнула. Она смотрела прямо на меня с таким лицом, что я сразу же поняла: Вайолет отлично понимает, почему мне не хочется слышать о своей смерти в огне. Она знала о Дженни, в этом не было сомнений, – и холодок пробрал меня до костей. Я отскочила от нее, забыв про переживания из-за популярности.
– Я больше не хочу играть, – объявила я дрожащим голосом.
– Все нормально, – заверила меня Кэндис. – Миша может попробовать.
– Ага, давайте я, – вызвалась Миша.
Она с готовностью растянулась на полу и положила голову на подушку. Я села у ее ног, желая оказаться как можно дальше от Вайолет. Я едва обратила внимание на рассказ о смерти Миши, что-то о том, как она подавилась и посинела.
Вместо этого я стала размышлять о Вайолет. Кто она такая на самом деле? Нормально ли иметь такой контроль над подобными играми, так спокойно гипнотизировать своих сверстников? Может, ее огромные голубые глаза замечали намного больше, чем мы думали с первого дня учебы? Знала ли она о наших жизнях больше, чем была готова признать?
Возможно, из-за желания Миши, чтобы игра сработала идеально, мы подняли ее выше остальных и едва дышали. Мы были возбуждены, поднимая хрупкое тело Миши к плечам, потом на уровень глаз, а затем и над головой.
Нашу сосредоточенность нарушило жужжание телефона Оливии на кофейном столике. К счастью для Миши, мы поймали ее прежде, чем она упала с пятифутовой высоты.
– Вау, подруга, ты так высоко поднялась, – сообщила Кэндис Мише, а Оливия бросилась на другой конец подвала за телефоном.