Легкий завтрак в тени некрополя
Шрифт:
– Сейчас мы пойдем и похороним Клавдио, – добавила я, разглядывая свое обручальное колечко на блюдечке.
– Как это? – испугался Милош.
Мужчины довольно пугливые создания. У них слишком развито воображение. Они представляют себе боль задолго до наступления боли. Поэтому нередко кричат от ужаса, когда ровным счетом еще ничего не происходит.
– Мы похороним Клавдио символически, – пояснила я.
А еще мужчины очень непонятливы, когда им не хочется чего-то понимать… Что реальная женщина – это тебе не продукт литературного творчества.
– Может быть, похороним
Но останавливаться у пляжного бара и пить мексиканскую самогонку я не захотела. Меня тянуло на причал, где море разбивалось о волнорезы, где точки расставлялись над буквами «i» и где Клавдио о чем-то договорился с Кики… В общем-то, я поступала так, как требовали того обстоятельства.
– Аминь! – заключила я и выбросила свое обручальное колечко в море.
– Красиво, – оценил мою выходку Милош.
– Пойдем собирать вещи, – сказала я…
(Разговаривай со мною, Милош, разговаривай. Сейчас подходящее время для болтовни, для пустых обещаний, для объяснений в любви. «Кап, кап, кап», – ты слышишь, Милош, как проходит жизнь, пустая и непонятная. «Кап, кап, кап» – и мне уже двадцать шесть, и тебе под сорок. Убеди меня, Милош, что не надо совершать ничего ужасного. Я буду вспоминать твой голос, твою интонацию, я буду вспоминать эти разноцветные пляжные зонтики, окрашенные твоей интонацией, и смеяться от радости, что ничего не совершила. «Кап, кап, кап», – какое счастье…)
Я предложила Милошу переехать в отель «Диоген». Милош засомневался: «Клавдио сразу же нас найдет».
– А я не собираюсь скрываться, друг мой. Мы поселимся в «Диогене» открыто, как супружеская пара, как любовники, как коллеги по работе, как пара поношенных туфель, потому что отныне я не считаю себя замужем за Клавдио. Если повезет – будем радоваться жизни, если не повезет – «можешь выгнать меня утром к чертовой матери».
– На это особенно не рассчитывай, – вставил словечко Милош и припечатал меня к ресепшену под самым носом у портье.
– Почту забирать будете? – спросил портье, поглядывая в потолок.
Мы целовались с Милошем так страстно, что портье убрал со стойки все посторонние предметы – кроме моих рук, разумеется. Иначе наше моральное падение случилось бы неминуемо. Опытный портье понимал, что трогать мои руки сейчас нельзя. Это точка опоры, без которой перевернется весь мир.
– Вам сегодня нужны скандалы? – спросила я у портье между поцелуями.
– Сегодня – нет, – отвечал портье. – Сегодня – уже были.
– Тогда пересылайте нашу почту в «Диоген», – распорядилась я. – Мы туда переезжаем.
– О’кей! – согласился портье. – Я так и подумал…
На упаковку вещей нам потребовалось не более получаса. Клавдио в номере не было, он шлялся где-то по острову вместе с Кики. Только благодаря этому обстоятельству «Афродите» удалось сохранить репутацию тихого местечка. Я молча пошвыряла свои вещи в чемоданы и вытолкнула чемоданы из номера, прямо под ноги Милошу. Раз и два! После чего мы спустились на лифте вниз.
– Такси? – предложил нам портье в холле.
– Самолет! – огрызнулась я, но портье, слава богу, ни слова не разумел
И вообще, тот английский язык, на котором я разговариваю, может считаться интернациональным только по части ругательств. Уж их-то понимают точно, а все остальные мои выражения – приблизительно.
Когда мы устроились в такси, Милош вдруг хлопнул себя по колену и что-то пробормотал.
– А теперь повтори все то же самое, но только внятно и остроумно, – попросила я.
Оказывается, он огорчался, что завтра прилетает съемочная группа и ему необходимо приниматься за работу…
– А ты что будешь делать?
– Буду таскать за тобой кинокамеру.
Он по-прежнему подозревал, что «загадочные» фотографии ему присылает какой-то Александр, что это фотографии какой-то Лолы. И мне пришлось закинуть свою ногу ему на колени, чтобы чем-то отвлечь от этой темы. Милош, как водится, позабыл на время про фотографии, про Александра, про Лолу, про Агриппину он тоже позабыл. Только я постоянно помнила про Агриппину. А Милош попытался засунуть свою руку в мои шортики, и, чтобы он особенно не пытался, я спросила у него, как работает кинокамера. Он вытащил руку, соединил пальцы рамочкой и погряз в технических деталях. Тогда я положила Милошу на колени и вторую ногу, устроилась поудобнее и принялась кивать головой – на каждой кочке. Машина то и дело подпрыгивала, что только облегчало мою задачу – быть внимательной по отношению к мужчине. Таксист, между прочим, поглядывал на меня чаще, чем на дорогу, и я показала таксисту язык. «Панорама, перспектива, интерьер, натура», – самозабвенно бубнил Милош до самого отеля…
«Диоген» претендовал на «рай для влюбленных». В нашем номере я распахнула стеклянные двери и вышла на лоджию. Отсюда открывался прелестный вид. Волны лениво разглаживали песок совсем неподалеку от отеля, цикады успокоительно верещали, кондиционер работал, и только ангелы не летали под окнами.
– И свадьбу новую сыграла при жизни мужа… – вполголоса сказала я. – И ночь провела в супружеских вольностях… [4]
Друг мой, а сколько стоит мужчина? Покуда его потрошит другая женщина, он ровным счетом ничего не стоит. Надо оценивать после развода – сколько от него осталось. Я рассмеялась. Я знала точно – кто посылает фотографии Милошу…
4
Здесь подразумевается свадьба Валерии Мессалины с Пизоном при жизни действительного мужа Валерии – императора Клавдия.
Принося жертву, береги свою грыжу.
На следующее утро я не ощущал достаточной крепости во всем организме, чтобы вот так запросто подняться и идти в ванную. Редкие вещи нас устраивают полностью. Например, ботинки я ношу одного размера, а трусы другого размера. Если об этом серьезно задуматься, то можно еще немного поваляться в постели. Именно в такие минуты жизни меня посещают слабые мысли: