Лекарь
Шрифт:
В Нижнем, на Желтоводной ярмарке, известной не только на Руси, но и за её пределами, Никита пересел на другое судно — уже с тканями, шедшее до Москвы.
Из порта он сразу направился в хоромы князя, желая узнать, что за необходимость позвала его в столицу? Однако князь был в Кремле, и Никита, оставив в своей комнате вещи, направился в лекарню.
Его помощник Иван встретил Никиту восторженно:
— Ну наконец-то! Болящие истомились, ждать устали.
Однако Иван ни о какой тревоге не слышал.
Никита
Священник вёл службу и, увидев Никиту, едва не поперхнулся на слове. Но службу довёл до конца, отпустил прихожан и махнул лекарю рукой, призывая.
— Здравствуй, Никита! Это с моей подачи патриарх письмо в Астрахань отправил.
— И тебе доброго здоровья, отец Иосиф! А в чём нужда?
— Опоздал ты. У государя дщерь заболела.
— Пока письмо шло, пока я добрался… Торопился, как мог, не медлил.
— Верно. Только царевна преставилась третьего дня.
Никиту как холодной водой окатили. Видно, государь вспомнил о нём в трудный для семьи час, а его в Москве не оказалось. Пока нашли, куда он делся, да пока письмо отписали… Да небось ещё время потеряли, на англичанина Самюэля надеясь. Но нехорошо получилось. Вины своей Никита не чувствовал: был бы он в первопрестольной — сделал бы всё, что мог. Но всё равно на душе стало нехорошо.
Иосиф, видя его состояние, участливо спросил:
— Ты в лице переменился — тебе плохо?
— Не я в смерти дочери царской виноват, а на душе нехорошо.
— Господь так распорядился, ты ни при чём. И потому не мучай себя, не изводи. Ей там сейчас хорошо.
— Зато матери и отцу плохо, хоть он и государь, — ляпнул Никита.
— Богохульствуешь! — возвысил голос Иосиф.
— Прости, — опомнился Никита, — случайно получилось.
Но теперь Никита знал, зачем он так срочно понадобился. Только опоздал он, насовсем опоздал. Умершего ребёнка не вернёшь.
Никита отправился к Елагину домой, но того не было. Пообедав, он взял кофр с инструментами и направился в лекарню. Соскучился он по своей лечебнице, по операциям. Казалось — всего три месяца его не было, а как будто давно уехал.
Иван крутился рядом, помогая Никите раскладывать на столике инструменты и между делом рассказывая, как они тут без Никиты жили. Упомянул о какой-то женщине, которая приходила к Никите уже дважды.
— Кто такая?
— Не говорит, однако лицо и левая рука в рубцах от ожогов — смотреть страшно. Наверное, и под платьем ожоги, только не видно. Именно тебя спрашивала.
— Наверное, от рубцов избавиться хочет, — предположил Никита, — только я пластикой не занимаюсь, условий нет.
— Если она без тебя появится, что передать?
— Коли из-за рубцов — не обнадёживай, не возьмусь. Ну а ежели что другое — надо посмотреть. Ты пациентов на завтра приготовь.
— Уже заходили, спрашивали. Я сказал, что ты с утра будешь.
— Правильно.
Никита опять пошёл к Елагину. Подходя к дому, увидел: во дворе, у крыльца его возок стоит, стало быть — вернулся.
Никита взлетел по лестнице на второй этаж и заторопился в трапезную — после возвращения домой Елагин всегда откушивать изволил.
Вопреки обыкновению, Елагин сидел за столом один. Перед ним стоял кувшин вина и скромная закуска. Князь был хмур и пьян.
Никита поздоровался.
— Садись, выпьем за упокой души, — не ответил на приветствие Елагин. — Вчера похороны были.
Князь разлил вино по кубкам. Не чокаясь, они выпили.
Никита осторожно спросил:
— По ком тризна? Дочерь царская?
— Знаешь уже? По ней. Государь очень уж убивался. До последнего надеялся, что ты приехать успеешь.
— Ни дня не медлил. Как настоятель о полученном известии сообщил, в тот же час я и выехал.
— Верно, путь долгий. Однако государь приказал тебя впредь из первопрестольной дальше дня пути не отпускать.
— А как же лекарь иноземный? Да и не один он при дворе.
— Сбежал, как смерть случилась. Полагаю, государь, от печали отошедши, тебе это место предложит.
— Ещё в Вязьме предлагал.
— Да ну? А ты?
— Перед тобой сижу, стало быть — отказался.
— Ну и дурак, прости Господи! Счастья своего не понимаешь. Удача сама в руки шла!
— А если бы не Самюэль этот там был, а я? Не при всякой болезни лекарь помочь в силе.
— Государю легче было бы. Знал бы он тогда, что никто не помог бы лучше, чем ты. Сам пойми отцовские чувства. Семья — дело святое, для детей всё отдашь. Давай выпьем.
Князь говорил слегка заплетавшимся языком, потом внезапно уронил голову на стол и уснул. Никита позвал холопов — отнести князя в опочивальню.
«Ну да, царь обиду затаить на меня может, — размышлял Никита. — Но даже если бы я приехал на сутки раньше, застал бы уже терминальную стадию, почти агонию».
Поправить ничего нельзя.
Утром, после завтрака он направился в лекарню. Народ уже в коридоре толпился, по лавкам чинно сидел — ну прямо как в обычной районной поликлинике. Для полного антуража регистратуры не хватает да криков: «Вы тут не стояли!»
Вымыв, как всегда, руки, Никита начал приём.
Первой оказалась женщина с маститом — он сразу положил её на операционный стол. После неглубокого наркоза эфиром он взрезал грудь, выпустил гной, сделал перевязку.
Едва отойдя от наркоза, она засобиралась домой.
— Дитё у меня некормленое, и ещё двое по лавкам сидят. Пойду я.
— Только тогда на перевязки каждый день приходи.
Следующим был мужик с инородным телом в плече. Ранение было старым, рана уже давно зарубцевалась.