Лекарь
Шрифт:
«Кто вы такие и чего тут делаете? — очень равнодушно прошамкал он, а в моей голове прозвучала Женькина реплика о покойном дядюшке.
«Мы заблудились, — без затей озвучил Женька, — пришли навестить родственников, но не нашли их надгробий. Помогите нам выбраться отсюда.»
Дед еще больше скрючился, видимо так пытаясь четче осознать услышанное и недоверчиво уточнил:
«Они что же, прямо тут проживают?»
«Кто? — озадачился Женька.
«Ну, родственники эти ваши, — охотно проговорил дед, — к которым
Женька уставился на неясного собеседника и с сомнением повторил:
«Они умерли давно, разумеется.» — в речи Женьки зазвучала неуверенность, а я подумал, насколько точны наши выводы относительно погоста.
Дед с пониманием кивнул и сделал знак следовать за ним. Мы бодро приподнялись с насиженных мест и пошлепали за загадочным проводником, осторожно обходя сровнявшиеся с землей старые могилы. Дед своим совершенно безучастным видом странным образом располагал к разговору и любопытный Женька, не удержавшись, весьма смело поинтересовался:
«А что, в вашем городке справились с эпидемией? Каков процент заболеваемости?»
Женька умело жонглировал привычными фразами, последние пять лет наводнившими все средства массовой информации, однако для деда они прозвучали будто бы впервые.
«Заболеваемости? — переспросил он, — ну было пару случаев, конечно. Прошлой зимой Иннокентьевна слегла, думали все, кранты. Ну да ничего, оклемалась. Сейчас вот бегает, скандалы учиняет. Покоя от нее нет!»
Женька вопросительно оглянулся на меня и ничего уточнять не стал, опасаясь вызвать ненужные вопросы. Дед, погрузившись в события прошлой зимы, принялся перечислять другие напасти, никак не связанные с всемирной эпидемией, подробно останавливаясь на проблемах подвоза питьевой воды и постройке нового склада для леса.
«Совсем от рук отбились, ироды, — сокрушался он, — то у них пьянка, то свадьба, а сарай-то недостроенный стоит. Зима на носу, а куда лес сгружать?!»
«А твари? — пошел ва-банк любопытный Женька, — они у вас появлялись?»
Дед снова хмыкнул, с трудом переключаясь с бытовых реалий на мировые проблемы.
«Ну так и зимы еще не было толком, — рассудительно заявил он, — все твари с наступлением холодов сбегаются, только держись. Прошлой зимой мне корову загрызли, единственная кормилица была. Мужики, те, что помоложе, облаву устраивали, отстреливали целыми выводками, да толку-то. За лето наплодятся и по-новой! Волки звери лютые, но умные. За то и уважаю!»
По всему выходило, ни о каких преображенных тварях, терзающих целый мир, в Нордсвилле не слышали, а самой страшной проблемой для местных жителей являлись стаи волков. Конечно, сделанные выводы требовали подтверждения, и слова старого деда принимать на веру не стоило, но Женька ободрился и тем, что уже услышал. Весь его вид говорил о желании продолжить беседу, но впереди показались очертания кладбищенских ворот и разговор пришлось
«А с тобой что приключилось? — все так же равнодушно пробормотал он, — странный ты какой-то. Зубы болят?»
Я весьма правдоподобно закивал, а дед, загадочно усмехнувшись, знаком приказал подождать его у ворот.
«Что происходит, Тихон? — забормотал Женька, как только дед скрылся за высоким надгробием, — вероятно сюда эпидемия просто не дошла. Если ты прямо сейчас кого-нибудь тут покусаешь, то станешь основателем проблем, поинтересней недостроенного сарая».
Дед вернулся и протянул мне сморщенный пучочек какой-то травы, аккуратно перетянутый толстой шерстяной ниткой.
«Пожуй на больном зубе, боль и отпустит, — напутствовал он, разворачиваясь, чтобы уйти обратно за высокое надгробие. В свете изложенных новостей я без смущения продемонстрировал деду уродливую конечность, забирая угощение, а дед снова притормозил, вспоминая траву от очередного моего недуга. Видно, сразу на ум ничего не пришло, и он наконец-то оставил наше блистательное общество насовсем.
«Пойдем отсюда, — вполне обыденно проговорил Женька, косясь на гербарий, — пожуй, Тихон, хуже не будет.»
Я просунул под широкое забрало сморщенное лекарство и с удивлением обнаружил, что оно состоит из нескольких растений, одно из которых показалось мне знакомым. Именно такую траву я собирал нынче ночью, оскверняя чье-то вечное пристанище.
Торчащие из пасти слюнявые зубы, здоровые и крепкие, мешали мне по достоинству оценить вкус и пользу предложенного угощения. Сожрав пучок, я сыто рыгнул и невнятно прогудел:
«Я скучаю по тому времени, когда мог, не стесняясь, жрать коньяк, заедая его неполезными нарезками.»
После чего испуганно остановился и повторил еще раз:
«Я скучаю по тому времени, когда…»
«Я тебя понял, Тихон, — тут же отозвался Женька, — надеюсь, это не единственная фраза, которую ты научился произносить.»
Осененный внезапной мыслью, я сдернул с морды синтетические вериги, и в то же мгновение откуда-то сбоку раздался испуганный возглас. От неожиданности я повернулся к источнику звука и вызвал истерический припадок у довольно молодой женщины, случайно оказавшейся поблизости.
«Надень шарф обратно, Тихон, — угрожающе прошипел Женька и принялся успокаивать разволновавшуюся мадам. Она не слишком поддавалась Женькиным красочным объяснениям моей сказочной внешности. На все его рассказы о нападении на меня стаи диких волков, женщина только шумно вздыхала и прижимала к лицу дрожащие ладони.
«Ох, вот ведь, горе какое! — повторяла она, не сводя с меня настороженных глаз, — покоя нет от этой напасти. Прошлой зимой целыми стаями приходили из леса, могли и человека загрызть!»