Лекарь
Шрифт:
«Веди нас, Женька, — переводя дыхание, пробормотал Тихон, оборачиваясь на бегу, — ты говорил, что знаешь, где нам перекантоваться пару дней!»
На самом деле у Женьки был только один вариант относительно безопасного убежища. Загадочный старец, упрямо сохраняющий свое инкогнито, с большой охотой ютил у себя Женьку, но будет ли он доволен прибавлением в семействе, о том Женька сказать не мог. Выбора не было, к тому же ночь давно закончилась, и лезть на глаза группам реагирования не было никакого желания.
Глава 31.
Мой незапланированный
«Располагайтесь, — отрешенно прошамкал он, пропуская в тесную прихожую незваных гостей, — шикарных апартаментов не предложу, но крыша над головой и крепкие стены это уже кое-что, при нынешних реалиях»
Апартаменты нам были не нужны, а неуютность и откровенная запущенность дедова жилища играло нам только на руку. Мы трое сами не являлись образцом и эталоном опрятности, поэтому весьма органично вписались в интерьер. Дед исчезал на целый день, бесстрашно бродя по разоренным улицам и давая нам возможность вести задушевные беседы без постороннего присутствия.
«Где ты отыскал себе нового лучшего друга?» — с усмешкой поинтересовался я, а Женька поведал мне весьма любопытную историю, упомянув невероятные способности старца.
«Он может на расстоянии управлять тварями и думаю, что он от меня скрывает многие таланты, — убежденно проговорил Женька, вызывающе задирая вверх тощую рожу. — кто-то же диктует этим уродам приказы.»
Мартын подался вперед всем своим огромным телом, услышав Женькин вердикт, а я внезапно вспомнил одно происшествие, стоившее мне немалых хлопот полвека назад.
«У этого многогранного деда есть какое-нибудь имя?» — проговорил я, оставляя мелькнувшее соображение при себе.
«Это очень скрытный дед, — заговорчески прошептал Женька, — он рассказал мне только про свое тотальное одиночество, неудавшуюся жизнь и не слишком сохранившуюся страшную внешность. Про имя и другие факты биографии этот деятель предпочел умолчать. И еще, он ни разу не попался в руки группам реагирования, а уж они-то наверняка должны были знать про его удивительный дар. Он же прямо на их глазах закручивает тварей в спирали, разворачивает охранников вспять и нисколько не боится попасть под раздачу. Очень странный дед, не находишь?»
Разговорить деда оказалось непосильной задачей. Вечером он снова замаячил в тесном пространстве, пересказывая новости. Одной из которых
«Люди совсем потеряли инстинкт самосохранения, — с горечью поведал нам хозяин клетушки, — ну куда им против диких. На это и созданы специально обученные люди. А то что может сделать кучка людей, едва вооруженных палками и железками? Пусть и разумных, и сильных? Против тварей не попрешь!»
«Откуда вы знаете про отряд? — поинтересовался я, сохраняя в голосе нейтральные ноты, — откуда вообще вы черпаете всю эту информацию?»
Мой вопрос прозвучал не случайно. Все местные горожане, сохранившие тот самый инстинкт самосохранения, сидели по домам, предпочитая лишний раз не высовываться из квартир, а по территории перемещались по строго отведенным маршрутам, охраняемым и относительно безопасным. Бродяги и случайные переселенцы не в счет. Те вообще стараются держаться от всех на расстоянии и в душевные беседы не вступают. Единственным источником информации, проверенным и правдивым, могли считаться те самые группы реагирования, по мнению деда, самые бесполезные и никчемные. На мой вполне конкретный вопрос я получил весьма размытый ответ, из которого не понял ровным счетом ничего. Женька многозначительно глянул в мою сторону, а следующую ночь активно дул мне в уши все свои соображения по поводу неблагонадежности нашего арендодателя.
«Нужно уходить, Тихон, — едва слышно шептал он, воткнувшись в мое ухо, — дед связан с силовиками, ясно, как белый день, а я дурак, что притащил тебя к нему. Давай завтра сбежим, Тихон, прошу тебя, подумай об этом»
Но я в этот момент подумал о другом. Меня крайне заинтересовало упоминание деда о вновь созданном партизанском отряде. Скорее, не столько о нем, сколько о месте его дислокации. Мне настоятельно требовалось повидаться с кем-нибудь из этих партизан и выяснить одну любопытную идею. Едва дождавшись утра и того момента, когда хозяин снова отправиться бродить, выискивая новости, я выскользнул на улицу, пригрозив Женьке расправой, если тот вздумает двинуться за мной.
До побережья я добрался без усилий, и сразу же направился к месту проведения торжественного обряда. Там мне открылось весьма печальное зрелище обугленных веток и тряпок, но никаких партизанов я не нашел. Побродив вдоль прибоя, я успел подумать о бесполезности затеи, как вдруг до меня донеслось едва слышное бормотание. «Ну конечно! — разом обозначилась единственная здравая мысль за утро, — никто не будет сидеть на открытом берегу, поджидая аудиенции!» Я пошел на звук и очутился на заброшенном складе, от которого осталось полстены и неглубокий погреб. В этом самом погребе я разглядел очертания фигур, нормальных человеческих фигур, обмотанных в рванину.
«Кто ты такой?» — мгновенно среагировала на мое появление одна из них. Рослый крепкий мужик настороженно приподнялся и застыл в воинственной позе, не сводя с меня пронзительных глаз.
«Прохожий, — неопределенно отозвался я, — можно сказать, местный. А вот откуда вы здесь взялись? Еще вчера я считал эти места полностью заброшенными»
Я старался придать голосу все оттенки досужего любопытства и ничем не выдать своей научной заинтересованности. Однако мужику было безразлично мое любопытство, как и появление в целом. Он пожал плечами и неопределенно объявил: