Лекарство от колдовства
Шрифт:
– Скажите ему, скажите…Маленькая девочка, она в опасности… Она погибнет, если ее не остановить…
Сгоревших заживо детей, убитого парня под дождем – все разом увидел Филипп.
– Я скажу, обязательно скажу. Как остановить? Вы видите?
– Не успеют. Зеленый дом за кинотеатром знаете?
Филипп не знал.
– Идем, – решительно приказала Агния и рванула на себя дверь палаты, наткнулась на Зою.
– Я знаю, где зеленый дом, – медсестра спокойно отстранила пациентку, – а вам нельзя, на капэпэ не пропустят. А
Зоя и Филипп бежали, стараясь не натыкаться в сумерках на прохожих. Без курток, в белых медицинских халатах, со всех ног – куда, зачем они бегут? «Каждый сходит с ума по-своему», – ясно услышал Филипп слова профессора. Филиппу казалось, что эта безумная горячечная гонка бесконечна. Но зеленый дом и правда был недалеко.
Зоя увидела ее первой – маленькую девочку, зацепившуюся крохотными пальчиками за подоконник третьего этажа. Филипп и Зоя одновременно вытянули руки вверх, малышка рухнула им на руки почти в тот же миг. Девочка была легкая, как пушинка, но Филипп и Зоя не устояли на ногах. Ребенок громко заплакал. Цела ли? Филипп попытался встать. Из подъезда выбежала женщина, подхватила девочку, прижала к себе.
– Бабушка, я больше не буду, – испуганно лепетал ребенок, заливаясь слезами.
Зоя молча поднялась и пошла куда-то, Филипп догнал ее и обнял. «Шоковое состояние, у меня у самого такое».
Хлынул ливень, холодный не по-летнему. Филипп и Зоя шли, не понимая, куда и зачем.
Глава 3
– Ну что же, поздравляю. Перелома нет, вывих. – Леня Шумейко вглядывался в снимок.
– А у Зои? – спросил Филипп.
– Просто растяжение, ерунда.
Рука у Филиппа разболелась и опухла только под утро. А Зоя вчера еле доковыляла до отделения, ночевать осталась в ординаторской. Утром тетя Рая погнала «инвалидную команду» в главный корпус к хирургам.
– Что у вас вчера за шухер-то был? Где вы так славно покалечились? – допытывался Шумейко.
Зоя и Филипп переглянулись и рассмеялись. Лучше промолчать. А то так недолго и в родное отделение на лечение загреметь. Легче рассказать историю про инопланетян. Де прилетели, руки-ноги повывихивали и улетели. Все правдоподобнее будет звучать.
– Бюллетень тебе выписывать? – спросил Шумейко. – В принципе могу.
– А смысл? Я по месту работы живу.
И только сейчас Филипп вспомнил, что не явился вчера на допрос к следователю Кузьмину.
– А со вчерашнего дня можешь бюллетень выписать?
– Легко!
Филипп решительно набрал номер следователя:
– Марат Денисович? Это Воздвиженский. Вчера руку вывихнул. Не смог прийти.
Кузьмин молчал.
– Алло? Марат Денисович!
– Вчера двое людей в медицинских халатах мою дочь на руки подхватили, когда она из окна выпала. Кто-то из ваших, из больничных. Больше некому.
– Возможно, – сказал
– Я сам вечером к вам приду. Вы же в больнице живете?
– Да, после семнадцати у нас часы посещений. Я вам пропуск закажу.
– Какой пропуск? У меня вездеход! – рявкнул Кузьмин и отключился.
Когда жесткую повязку накладывали – Филипп чуть сознания не лишился. Даже попросил обезболивающий укол сделать. А вчера – на нервах был и на взводе – не чувствовал ничего. «Вот оно, свойство психики – анестезирующее. Полное прекращение восприятия информации об окружающей среде и состоянии собственного организма».
Вчера Филипп только об одном думал: он успел, на этот раз – успел. Они с Зоей успели. И мыслью-то это назвать нельзя, и сказать, что он вчера о чем-то думал – нельзя. Филипп просто знал, что так надо – бежать. Да, Агния так и говорит о своих видениях: «Я знаю это». Что в человеке есть помимо разума? Инстинкт? Рефлексы? Подсознание? Болезненное индуцирование сумасшедшими идеями шизофренички? Но девочка ведь была. И она, несомненно, разбилась бы, если бы не Филипп с Зоей, оказавшиеся вовремя у того зеленого дома. В последний момент успели.
«И время, время какое было тягучее, – вспоминал Филипп, – как в замедленной съемке – длинное время. Секунды часами казались, вечностью. Время умеет растягиваться и сжиматься. Может быть, время – это энергия, еще не распознанная наукой?»
Вчера Филипп, конечно, заглянул в палату Агнии.
– Все хорошо.
– Я знаю. Вы на этот раз успели, – спокойно и равнодушно сказала.
Без всяких там «молодцы» и «ура». Как если бы так все и должно было случиться – им с Зоей бежать сломя голову, а девочке остаться в живых.
«Эмоциональная ригидность – один из признаков шизофрении», – машинально отметил доктор Воздвиженский.
– Я просто устала, – еле слышно прошептала Агния, – если бы вы знали, как я устала…
А сам-то боли не чувствовал вчера, а ведь вывихнутая рука должна была болеть. Обязана была болеть!
Шли к своему флигелю. Зоя семенила рядом.
– Зоя, ты настоящий друг! – вдруг сказал Филипп.
Зоя подняла на него глаза. Стояли близко-близко. «Я ее не люблю», – печально подумал Филипп. Зоя вдруг отшатнулась, засмущалась, пошла вперед, потом вернулась.
– Вам бы поспать, Филипп Алексеевич.
– Я еще утренний обход не провел.
– Ничего с ними не случится. Я пройдусь по палатам, все все поймут.
– Да не поправляй ты каждую минуту…
Но Зоя все равно поправила все время сползавшую куртку с плеч доктора.
– Холодно ведь. Идите спать, Филипп Алексеевич.
Филиппу очень хотелось спать, очень. Но он подумал, что если сейчас даст слабину и завалится дрыхнуть – это будет уже через край совсем. Где это видано, чтобы доктор с утра пораньше спать залег? Что он, в конце концов, слабосильный? Подумаешь, вывих. Не землю же ему копать.