Лекарство от скуки
Шрифт:
Прикосновение почувствовав, она раскрепостилась, голову назад откинула. Колени развела, открываясь, и ягодицы на пятки опустила. Всё просто и понятно, а заводит так, будто ничего откровеннее в жизни не видел. Шальным смехом зашёлся, осознавая, как происходящее по мозгам долбит.
— Мать твою, Измайлова, мне рано умирать от инфаркта. — Подавляя смех, прохрипел, а она, будто не понимая, головой покачала.
Водил пальцами по губам, позволяя привыкнуть, позволяя мысль, идею уловить, а как почувствовал, что сама хочет, что, пожалуй, сильнее меня самого хочет… подушечкой вниз
— На меня смотри. — Приказал, к её лицу склонившись. Губами к уголку рта прижался, встречную дрожь, что до этого упустил, в себя впитывая.
Измайлова глаза открыла, но покорности в них ни на грош! Палец, что до этого языком ласкала, прижала зубами, зашипеть от боли заставляя.
— Я хочу, чтобы ты смотрела на меня! — Приказ повторил, едва не по слогам выговаривая.
Измайлова зубы разжала и языком место укуса ласкать принялась, а, совсем скоро его вытолкав, прохрипела:
— А я хочу, чтобы ты меня трахнул!
Только сказать успела, как отстранилась и, взглядом исподлобья по нервам царапая, позу сменила. Попой от пяток оттолкнулась и ладонями в матрас упёрлась, низко голову опуская. Пользуясь тем, что отдышаться пытаюсь, её признания переваривая, к бедру щекой прижалась. Всего на мгновение. А сразу после, в чувство привести желая, зубами в него впилась, больно прикусывая кожу. То, как волосы в кулак сжал, наказать за вольность желая, за лучшую похвалу приняла, дерзко улыбнулась.
— Мне сегодня хорошо.
Прошептала Измайлова, отдышавшись, и задрожала, завибрировала, когда волосы со спины откинул, пальцами по позвонкам провёл. На это действие отзываясь, прогибалась, под прикосновение подстраиваясь. Задержала дыхание, когда давлением пальцев прогнул её в пояснице, шумно выдохнула, когда копчик минул и повёл дальше, глубже, увереннее. Промежности коснулся и сам в голос застонать готов был. Мокрая. Впервые. Для меня! В глазах от желания потемнело, а она дышит отрывисто, в такт прикосновениям покачиваясь. В глаза посмотрела, понимая, что только этого и жду, на корточках перед кроватью устроившись.
— Не люблю оставаться в долгу.
Предупредил, и пока она хмурилась, пытаясь понять, что имел в виду, уже сзади устроился и языком широкую влажную полосу по промежности провёл, с силой на месте удерживая. Измайлова дёрнулась. Ещё и ещё. Ногтями в ладони, которыми бёдра фиксировал, вцепилась, но я был сильнее. Поперёк живота обхватил, как уловил, что не успокаивается, и языком провёл ещё одну линию. От бедра, по рёбрам, к плечу, к шее. На линии подбородка остановился, прижался к раскалённой коже губами.
— Я не обижу. — Проговорил с давлением, а она, словно истерику удерживая, отчаянно замотала головой.
— Чего ты испугалась, я не понял? — Второй рукой поперёк груди обнял, взглядом пульсацию на шее отслеживая: понимание уходило. Наташа напряжённо извивалась, больше не рискуя выдавать резкие движения, на которые я отвечаю не менее категоричными захватами. — Ты не хочешь разговаривать? — Осторожно уточнил,
— Нет.
— Нет… — Недоумённо вторил я. — Но поговорить как-то надо?
— Я хочу, чтобы ты ушёл.
— Понятное дело, хочешь, но ведь я не уйду. Ты же это понимаешь, ведь так?
— Иди ты к чёрту, Татарин! — Дёрнулась она, все силы на это движение отдавая, но я быстрее оказался, загривок зубами придержал, позиции и намерения выражая предельно чётко.
— Да чувство такое, что в принципе от него не выглядываю. — Уговаривать принялся. — Наташ, секс — это игра. Сегодня так, а завтра по-другому, как можно утверждать, что не хочешь, если не пробовала?
— Я не хочу!
— Если не понравится, мы сразу же остановимся. Давай… на что ты там говорила категоричное нет? — Губы языком обвёл, давая понять, что тоже непросто. — Как насчёт того, чтобы сузить границы?
— Ты же знаешь, что ничего не получится!
— Тебе не нравится, что сзади, да? — Уловил момент, когда в своём страхе усомнилась, и понял, на что давить придётся. — Признаюсь, перегнул. — Нервно усмехнулся и руку, что поперёк живота сдавливала, убрал. Расслабляя, по линии рёбер, по ягодице, по бедру ей повёл. — Но ведь мы можем договориться. — Заставил её от постели оттолкнуться и податься ко мне спиной. — Хочу тебя там. — На ухо прошептал, намеренно кончиком языка ушную раковину задевая. Пальцами второй руки по животу вниз повёл, раздвигая губы, клитор фиксируя. — Всю. Без остатка. — Губами по щеке перебирал, не целуя, а лишь очерчивая границы дозволенного. — Ревнивый я страшно. — Коротко усмехнулся. — Не отпущу. — Кончик языка прикусил, понимая, что по острию лезвия иду, балансируя. Одна ошибка и край! Отпустил клитор, пальцами вглубь толкнулся и до боли в глазах зажмурился, чувствуя, как влаги больше становится, как она плавно, тягуче по пальцам к ладони спускается.
— Я или сдохну сегодня, Наташ… или ты будешь моей, малыш. — Упрямо проговорил, фактически сквозь зубы слова выдавил, и победил. По тому, как она опала в моих руках понял это.
Поддалась, развернуть себя позволила. На спину легла, и ноги максимально широко развела, осторожному касанию поддаваясь. Стонала громко, кричала практически. Волосы мои пальцами стягивала, давление усиливая. Подбрасывала бёдра и зарывалась в простыни в поисках оргазма. А потом просто потерялась. И ещё долго от малейшего прикосновения вздрагивала.
Уснула, доверчиво свернувшись калачиком под моим боком. И тоже впервые. Не в душ поскакала, не отгородилась одеялом, простынёй, ночной рубашкой. Максимально близко. Практически единое целое. А потом, засыпая, она обещала, что всё закончится. И я поверил.
Глава 13
Утром проснулся оттого, что уже был в ней. Измайлова задорно улыбалась, устроившись сверху, кусала губы, зная, что поцеловать их хочу, но не давалась. Плавно раскачивалась, дразня, к самой головке поднималась и опускалась до основания, а когда кончил, показывала язык, размазывая сперму по моему животу.