Лекции о Шекспире
Шрифт:
"Король Лир" — единственная из шекспировских трагедий, в которой побочный сюжет получил полное развитие; впервые мы наблюдали разработку побочного сюжета в "Генрихе IV" В "Генрихе IV" Фальстаф — полная противоположность принца Генри. Подобным образом в "Короле Лире" противопоставлены Глостер и Лир. В русле главного сюжета Лир обманывается в отношении своих дочерей и изгоняет добрую дочь, в побочном сюжете — Глостер ошибается относительно собственных сыновей и изгоняет доброго сына. Лир ответственен за свои поступки, Глостер — в меньшей степени, так как он доверился чужим словам. Один отец сходит с ума, другого отца ослепляют. Один отец встречает добрую дочь и узнает ее, другой — встречает и не узнает своего доброго сына. Две злые дочери уничтожают друг друга, добрый сын убивает злого сына. Лир находит дочь мертвой и сам умирает от горя, Глостер обретает доброго сына, который ухаживал за ним, и тоже умирает. В главном сюжете к катастрофе приводит безрассудная страсть, добрая или злая. В побочном сюжете причиной краха становится
Творческие интересы Шекспира движутся от личностей к душевным состояниям, тем душевным состояниям, которые позже, в своих пророческих книгах стремился запечатлеть Блейк. Беатриче и Бенедикт из "Много шума из ничего" и Розалинда из "Как вам это понравится" — одни из самых современных шекспировских характеров. Взглянув на Беатриче или Бенедикта, вы скажете: да, вот человек, которого я мог бы повстречать, с которым мог бы пообедать и побеседовать. В поздних пьесах, сталкиваясь с такими персонажами, как Яго или Лир, вы говорите — нет, не думаю, что в действительности мне довелось бы встретиться с таким типом, но это состояние, в котором каждый может оказаться в то или иное время своей жизни. Нельзя быть Яго двадцать четыре часа в сутки. Изображение состояний близко воздействию, которое оказывает на нас опера. Достигается некоторая всеобщность. Нам предстает картина человеческой души и картина нескольких душ в единении. Кое-чем приходится жертвовать, особенно правдоподобием. Лир, в первой сцене, делит свое королевство как именинный пирог. Это не исторический подход, но так порою может чувствовать каждый из нас. Шекспир пытается что-то предпринять для развития характеров, например, превращая Эдгара в Бедного Тома, но выглядит это несколько искусственно. Шекспир обращается с персонажами "Короля Лира" как с героями оперы. Общее для всех великих оперных ролей свойство состоит в том, что каждая из них отражает страстное и умышленное состояние души; словно возмещая отсутствие психологической глубины, композитор представляет нам непосредственное и одновременное отношение этих душевных состояний друг к другу. Ослепительная слава оперы — в ансамбле. Шут, Эдгар и безумный Лир образуют коронное трио в "Короле Лире". Ансамбль создает картину человеческой природы, хотя личность при этом приносится в жертву. Встреча Лира с Глостером во время бури нисколько не способствует развитию сюжета. Странно, что Лир вообще мог заблудиться. Шекспир хочет свести двух гибнущих персонажей — жертву гордыни и жертву доверчивости. Мотивы выступления французской армии остаются смутными: очевидно только, что французы должны прибыть, чтобы Лир воссоединился с Корделией, ведь это важнее всего. Малоубедительно и то, что Кенту следует сохранять инкогнито с Корделией, а Эдгару — с Глостером. Это необходимо только для придания большей силы сцене воссоединения Лира с Корделией. Узнавание Кента Лиром снизило бы драматизм встречи. К такому же результату — спаду в напряжении — привело бы узнавание на сцене Эдгара Глостером. Когда Кент открывается, его имя уже ничего не значит для Лира. Шекспира теперь интересуют душевные состояния. Драматические эпизоды, которые в хрониках получили бы дальнейшее развитие — соперничество Гонерильи и Реганы за любовь Эдмунда, битва между англичанами и французами, — рассматриваются поверхностно. Они важны только для изображения состояний. Да, чем-то приходится жертвовать. Как ослепление Глостера, так и его самоубийство рискуют показаться смешными. Состояния страсти, как мы вскоре увидим, противопоставлены в пьесе бесстрастной буре.
Пьеса вращается вокруг разных значений слова "природа". Лир говорит:
Скажите, дочери: как мы любимы?
Чтобы щедрее доброта открылась
В ответ любви природной [140]
Акт I, сцена 1.
Лир отправляет Кента в изгнание за то, что тот "волю нашу с мыслью разлучал, / Что не мирится с нашею природой" [141] (i. 1). Лир говорит французскому королю о Корделии как о "выродке, кого природа / Сама стыдится" (i. 1), а французский король отвечает: "Чудовищной вина ее должна быть, / Природу оскорбить, раз ваше чувство / Исчезло навсегда" (i. 1). Кент встречает у замка Глостера Освальда и бранится: "Трусливая каналья, природа от тебя отопрется, портной тебя сделал" (II. 2). Корнуол замечает, что Кент "из тех <…>, / Кого похвалишь раз за прямоту — / Они грубят и, вопреки природе, / Распустятся" (II. 2). Поначалу Лир пытается извинить поведение Корделии, заметив, что:
140
Здесь и далее, если не указано иное, цитаты из "Короля Лира" — в переводе M. А. Кузмина.
141
Перевод Б. Л. Пастернака.
Когда больны, собой мы не владеем,
И дух в плену у тела.
Акт II, сцена 4.
Регана заявляет Лиру, что он стар: "Природа в вашем возрасте идет / К пределу" (п. 4). Лир, умоляя Регану проявить заботу, говорит, что она лучше Гонерильи понимает "Природы долг, обязанность детей" (и. 4). Позже Лир бросит Регане:
Нельзя судить, что нужно.
Жалкий нищий
Сверх нужного имеет что-нибудь.
Когда природу ограничить нужным,
Мы до скотов спустились бы.
Акт II, сцена 4.
Лир, соперничая в ярости с бурей, призывает "Валящий гром, / Брюхатый сплюснуть шар земной, разбить / Природы форму, семя разбросать, / Плодящее неблагодарных!" (II. 2). Кент, прося Лира войти в хижину, говорит: "Жестокость этой ночи слишком тяжко / Природе выносить" [142] (III. 4). Предав отца, Эдмунд говорит Корнуолу: "Тогда сочтут, что природа у меня уступила чувству долга" [143] (III. 5). Лир вопрошает: "Есть ли в природе причины, которые делают сердца черствыми?" (III.6). Герцог Аль- банский говорит:
142
Перевод Марка Дадяна.
143
Перевод Марка Дадяна.
Гонерилья,
Не стоите вы пыли, что нам ветер
В лицо несет. Мне страшен ваш характер.
Природа, что пренебрегает корнем,
Сама себя в границах уж не сдержит.
Акт IV, сцена 2.
Лекарь надеется, что Лиру поможет "покой, ниспосылаемый природой" (IV. 4). Ослепший Глостер, встретив Лира, восклицает: "Погиб образчик естества!" (IV. б), и на это следует ответ Лира: "Что ж, на потеху / Судьбы я сотворен" (IV. б). Придворный возглашает, что у Лира "Есть дочь, которая позор загладит, / Что нанесли природе две другие" (IV. б), а Корделия молит богов заживить "разлом глубокий" в "поруганной природе" Лира (IV. 7). Наконец, в последнем из встречающихся в пьесе упоминаний природы Эдмунд (после того, как его душевные качества претерпели некоторые изменения) говорит: "Хочу я сделать доброе / Хоть это не в моей природе" [144] (v. 3).
144
Перевод Марка Дадяна.
Эдмунд произносит первое из двух великолепных обращений к природе:
Природа — мне богиня, и законам
Ее я повинуюсь. Потому ль я
Терпеть мученья должен и позволю
Лишить себя наследства лицемерью,
Что на двенадцать лун поздней явился
На свет, чем брат? Побочный! В чем позор?
Не так же ли сложенье соразмерно,
Ум благороден, подлинны черты,
Как у приплода честного? Зачем же
Клеймят позором? — Грязь! Позор! Побочный!
Но пылкие грабители природы
Дают плоды по качеству добротней,
Чем на постылой заспанной постели,
Молодчики, с ленивого просонья
Зачатые.
Акт I, сцена 2.
Чуть позже, когда Эдмунд заронил в Глостере подозрение в измене Эдгара, старый граф говорит:
Недавние солнечное и лунное затмения не сулят нам ничего доброго. Пускай исследователи природы толкуют их так и сяк, природа сама себя бичует неизбежными последствиями. Любовь охладевает, дружба падает, братья враждуют между собой, в городах восстания, в селах раздоры, во дворцах крамола, и распадается связь отцов с сыновьями. В моей семье этот негодяй восстает против предписанных законов, — сын против отца; король идет наперекор природе, — отец против дитяти. Наши лучшие времена в прошлом.
Акт I, сцена 2.
Однако Эдмунд отказывается возлагать вину на звезды:
Вот поразительная глупость: чуть только мы не в ладах с судьбою, хотя бы нелады эти зависели от нас самих, — винить в наших бедах солнце, луну и звезды, как будто подлыми быть нас заставляет необходимость, глупыми — небесная тирания, негодяями, лгунами и предателями — давление сфер, пьяницами, обманщиками и прелюбодеями — покорность планетному влиянию; и все, что в нас есть дурного, все приводится в движение Божественной силою. Удивительная уловка блудливого человека — сваливать ответственность за свои козлиные склонности на звезды!
Акт I, сцена 2.
Другое замечательное обращение к природе содержится в проклятье Лира Гонерилье:
Услышь меня, природа! Божество,
Остановись, когда предполагаешь
Плоды дать этой твари;
Бесплодием ей чрево порази!
Производительность ты иссуши в ней.
Пусть из бесчестной плоти не выходит
Честь материнства! Если же родит —
Пусть выродок родится, что всю жизнь
Ей будет доставлять одни терзанья!