Лениград - 43
Шрифт:
Так было в нашей истории. Но по рассмотрению ситуации, в Москве решили полагаться не только на уже не раз случавшуюся «эластичность» исторического процесса, когда схожие случайные события происходят и в этой ветке — но и на немецкий профессионализм. Ведь во главе событий те же люди — Скорцени, Хеттль, Клагес. И в той ситуации, на месте немецкого главдиверса, я бы осуществил этот же план — вполне разумный и надежный. Вот только «гости из будущего» в нем не были предусмотрены категорически.
А потому, хотя сейчас не октябрь, а январь сорок четвертого, мы сидим в отеле «Ритц», где «товарищ Ласло» заранее снял нам номер. Ниже этажом, чем венгерская графиня, любовница генерала Бакаи, у двери номера которой топчутся двое полицейских — подтверждение того, что «эластичность» имеет место. Впрочем, был бы другой отель, вселились бы мы туда — а был бы частный дом или квартира, сделали как с адмиралом Харди, на дом которого смотрят сейчас Валька и Влад из окна через улицу напротив. Разумно предположить, что немцы не будут забегать вперед — не обезвредив коменданта и адмирала, не начнут операцию с младшим Хорти. Хотя «товарищ Ласло» обещал предупредить — если немцы назначат объекту встречу, мы узнаем не позднее чем за час.
К людям из шведской миссии тут, не только по заверениям Ласло, но и по моим личным наблюдениям, отношение, примерно как к американцам в России девяностых. То есть, наезд со стороны гестапо и оккупационной администрации реален лишь при очень серьезном основании. Как сказал Ласло, достаточно высокие Чины имеют свою долю от торговли — а еще, если в этой реальности через двадцать лет снимут «Семнадцать мгновений весны», то там наверняка будут слова Мюллера Штирлицу:
— Вы еще не добыли себе валленберговский паспорт? У нас в Управлении его имеют все, от штурмбанфюрера и выше! Это очень странно и подозрительно — может быть вы, Штирлиц, русский шпион?
Ну и обстановка «контролируемого дурдома». Немцы уже вошли, уже оккупировали — но и вся прежняя венгерская власть никуда не делась, переворот Салаши еще будет, со дня на день. Нет еще четкого порядка, распределения обязанностей, кто за что отвечает — не надо путать с оккупацией у нас в сорок первом, там немцы сразу входили как «юберменьши», как хозяева, здесь же они пока играют в дипломатию, ввели войска, учредили в Будапеште гестапо, и уже ездят по ночам черные машины, и хмурые люди в штатском, пинком выбив дверь, врываются в дома и хватают по спискам «подозрительных», коммунистов и евреев — но открытого немецкого всевластия пока нет.
И ходят уже страшные слухи, что всех евреев ждут концлагеря, газовые камеры и печи крематория — в иной истории про все фашистские ужасы узнали уже после, здесь же наш фильм «Обыкновенный фашизм», даже на оккупированной территории и в Европе не смотрели конечно, но что-то про него знают. А оттого, главную квартиру валенберговской миссии уже осаждает толпа — причем немцы не вмешиваются, хотя казалось бы, чем искать евреев по квартирам, проще пригнать сюда батальон, оцепить площадь, и грузить всех в автозаки? Но нельзя — по негласному договору в Берлине, эти евреи предназначены для иной роли: быть массовкой для тех умных из гестапо и СС, кто озаботился добыть себе сине-желтую книжечку, «Schutz-Pass» — и ночные аресты нужны не более чем для устрашения, эту массовку собрать. А потому валенберговская миссия также пребывает в состоянии бурной деятельности, и роста персонала. Так что, приезд нескольких «шведов» не вызывает подозрения, по крайней мере, на первый быстрый взгляд — и мы очень надеемся, что долго ждать не придется. Все же трудно без языка — хотя в отеле мы нормально общаемся с персоналом на английском, на языке врага — но ведь трудно ждать от венгерских официантов и портье знания шведского, а что такое венгерский для иностранца, я уже сказал. Причем к нам уже подходили какие-то люди, спрашивали, не достанем ли мы несколько «Schutz-Pass», за любые деньги. Мы отказались — так же к нам завтра очередь выстроится, а с ней и внимание гестапо!
Звонок телефона! Спасибо Рябому, который кое-что сделал с коммутационной коробкой на этаже. Теперь звонки из номера графини параллельно идут и на аппарат в нашем номере. Чем кому-то из нас караулить всех поднимающихся наверх, привлекая внимание к себе. Мы ведь шведы, нейтралы, озабоченные лишь гешефтом? И большие любители выпить, вдали от начальства. Может быть графиня и соскучилась по своему возлюбленному, но лучше перебдеть! Вчетвером вылетаем на площадку, и слышим сверху шаги, идут двое.
Я остаюсь у перил, цепляюсь за них, будто сильно подвыпивший, едва стою на ногах. Андрюха, Рябой и Финн прячутся в коридоре, их не видно. Идут двое в штатском, с характерно оттопыренными карманами пиджаков, это они неудачно, чтобы быстро оттуда ствол достать, не меньше секунды надо. А у меня нож в руке, обратным хватом, лезвие в рукав, со стороны не видать.
Один что-то все ж почуял, двинул руку к карману. Но дистанция всего три шага, они почти уже спустились, я резко разгибаю руку, и нож летит этому бдительному в живот, у этого приема название, на мой взгляд, неудачное, «бросок из-под юбки», но не одним женщинам рекомендую, если конечно натренировать хорошо, тут плюс, что кинуть нож так можно совершенно неожиданно, и из казалось бы совсем неподходящего положения. Нет еще бронежилетов, потому целюсь в корпус, не в горло — нож входит в тело почти по рукоять, а у меня в руке уже пистолет-«бесшумка», второй фриц лезет под пиджак, дурик, прыгал бы сверху, на несколько ступенек выше стоишь, входил бы в рукопашку, был бы у тебя шанс, мизерный совсем, против меня, все ж нас учили покруче чем в этом времени — и в голове у немца появляется дырочка чуть выше глаз. Я ж в корпус целился? Сзади меня Рябой, опускает ПСС.
Обшариваем карманы жмуров (тот, который с моим ножом, еще и от Андрюхи получил контроль). Все ж недооценил я немцев, были у них нормальные подмышечные кобуры, а в карманах кастеты лежали. Значит, фриц подумал, подозрительного «шведа» просто вырубить, на всякий случай, как возможного свидетеля? Пистолетики у них интересные, не люггеры, и не стандартные для вермахта вальтеры-38, и не «браунинг Лонг», про которых у Богомолова в книжке, а маузеры, не те конечно, что у комиссаров в Гражданскую были, а компактные, скрытого ношения. Себе в карман, вместе с ксивами — самое ценное из взятого, это жетоны СД. По их орднунгу, предъявивший такой жетон по умолчанию считается выполняющим специальное задание, и гестапо не имеет права его арестовывать, даже при явных признаках преступления — без согласования с начальством.
Пока мы с Андрюхой занимаемся приватизацией трофеев, возвращается Финн, беру у него ПНВ (иметь хрупкий прибор в кармане при рукопашке боязно). Даю отмашку на продолжение — во всем здании гаснет свет (Рябой постарался), и по всем этажам ползет густой едкий дым (обычная дымовуха, которую мы вытащили на лестницу, чтобы лучше распространялось). Что сейчас начнется в отеле, легко представить — но это проблемы исключительно постояльцев и персонала. А мы взлетаем этажом выше — поскольку третий фриц, оставшийся в номере графини, ну совершенно лишний на этом свете.
По идее, он должен ноги уносить — кому охота задохнуться в дыму или сгореть? Однако и нам надо быстрее, самодельные респираторы из марли и ваты долго не выдержат, а дым все больше. Если он сейчас не выскочит, придется самим вламываться, и вряд ли фриц обучен работать в темной комнате «на слух», а расположение номера мы изучили, побывав в таком же двумя этажами ниже, да и ПНВ, это такой бонус! Но графиня нужна живой, она свидетель для влюбленного генерала, который вряд ли после такого проникнется любовью к немцам. Дверь открывается, мелькает свет фонарика. И появляется третий гестаповец, таща за руку женщину. Хотя мог бы ее пристрелить, или оставить в номере — но видно, не получил приказа, и сам не сообразил, что с ней делать. Так и умер, не успев нас заметить. Дама визжит, ну это не страшно, по всему отелю крики слышны, но вот если она сейчас еще в обморок грохнется, придется тащить, килограмм шестьдесят!