Ленин и революция. Диктатура пролетариата и русофобия
Шрифт:
Что делал Ленин полтора суток в германском посольстве в Швейцарии, до сих пор неизвестно. После Октябрьской революции отчет о его визите, как и другие важные документы бюро «Бинт и Самбен» хранились в его архиве. В 1920-е годы советское правительство выкупило через доверенное лицо этот архив у Бинта [58] , и с ним в Москве «поработали». После развала СССР докладная Бинта про Ленина была найдена, но…
Вот что пишет об этом исследовательница архива Бинта З.И. Перегудова: «Под сообщением подпись “Бинт”. Однако форма сообщения, бумага, машинка, оформление документа, а главное, подпись убеждают в том, что мы имеем здесь дело с явной фальшивкой. Видимо, стремление придать большую убедительность версии о том, что Ленин был “германским шпионом”, было настолько велико,
58
«Фонд Бинта», хранящийся в ГАРФе, содержит материалы наблюдений за русскими подданными, жившими в Париже (включая особ царской фамилии), обзоры деятельности русской и польской эмиграции за 1915 и 1916 гг., а также материалы филерского наблюдения за В.И. Лениным, Л.Д. Троцким, М.М. Литвиновым, Ю.О. Мартовым, Д.З. Мануильским и др. революционерами.
59
URL: https://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/pereg/04.php.
Бинту незачем было хранить фальшивый документ, да еще со своей фальшивой подписью, он бы настоящую поставил. Архив Бинта еще при его жизни оказался в Москве, где отчет о посещении Лениным германского посольства сфабриковали, заменив подлинник грубой фальшивкой. Это очевидно, как и цели этой манипуляции. Фальшивку состряпали не для того, чтобы изобличить Ленина, а наоборот. Но наличие фальшивки доказывает существование подлинника, упомянутого в архивной описи, а анализ контекста событий не оставляет сомнений в том, что визит Ленина в немецкое посольство имел место.
К концу третьего года войны Германия стояла на грани военной и гуманитарной катастрофы. Экономика была разрушена, население, даже при карточной системе, голодало. Немцы прозвали тот год «брюквенным», потому что самой распространенной едой миллионов простых людей была брюквенная похлебка. И вот 12 декабря 1916 года германское правительство передало державам Антанты через нейтральные государства высокопарное предложение о мире, где говорилось:
«Самая ужасная война, которую история когда-либо видела, свирепствует скоро в течение двух с половиною лет в большей части света. Эта катастрофа, которую не могли сдержать узы совместной тысячелетней цивилизации, грозит человечеству в его наиболее ценных достижениях. Она угрожает превратить в обломки духовный и материальный прогресс, который составлял гордость Европы в начале двадцатого столетия.
Германия и ее союзники, Австро-Венгрия, Болгария и Турция, показали в этой борьбе свою непреодолимую силу. Они одержали значительные успехи над своими врагами, превосходившими их численностью и военным материалом. Ряды их войск непоколебимо стоят перед непрекращающимися нападениями неприятельских войск…
Для защиты своего существования и свободы своего национального развития четыре союзные державы были принуждены взяться за оружие… [Но] они держались всегда того убеждения, что их собственные права и обоснованные притязания не стоят ни в каком противоречии с правами других наций. Они не имеют целью разгромить и уничтожить своих противников.
Руководимые сознанием своей военной и хозяйственной силы и готовые продолжить, в случае надобности до крайних пределов, навязанную им борьбу, но воодушевленные одновременно желанием предупредить дальнейшее кровопролитие и положить конец ужасам войны, четыре союзные державы предлагают немедленно приступить к мирным переговорам. Предложения, которые они представят на этих переговорах и которые будут направлены к тому, чтобы обеспечить существование, честь и свободу развития их народов, составляют, по их убеждению, подходящую основу для восстановления длительного мира» [60] .
60
Ключников Ю.В., Сабанин А.В. Международная политика новейшего времени в договорах, нотах и декларациях. Ч. II. М.: Литиздат НКИД, 1926. С. 57–58 (далее: Ключников Ю.В., Сабанин А.В. Указ. соч.).
Николай II в своей Ставке в Могилёве. 1916
На германский запрос тут же откликнулась администрация США. Президент Вудро Вильсон направил главам воюющих стран свои предложения, в которых уведомил, что «наступило время получить от всех воюющих ныне держав соображения как об условиях, на которых война могла бы быть закончена, так и о формах, которые, по их мнению, могли бы быть признаны в качестве действительной гарантии против ее возобновления или недопущения подобных конфликтов в будущем» [61] . Вильсон хотел прозондировать почву по этому вопросу. Лондон и Париж встретили германскую мольбу холодно. А Николай II издал 12 (25) декабря в Ставке приказ по армии и флоту, в котором говорилось:
61
Там же. С. 58.
«Среди глубокого мира, более двух лет тому назад, Германия, втайне издавна подготовлявшаяся к порабощению всех народов Европы, внезапно напала на Россию и ее верную союзницу Францию, что вынудило Англию присоединиться к нам… Проявленное Германией полное пренебрежение к основам международного права, выразившееся в нарушении нейтралитета Бельгии, и безжалостная жестокость германцев в отношении мирного населения в захваченных ими областях, понемногу объединили против Германии и ее союзницы Австрии все великие державы Европы.
Под натиском германских войск, до чрезвычайности сильных своими техническими средствами, Россия, равно как и Франция, вынуждены были в первый год войны уступить врагу часть своих пределов… Путем напряжения всех сил государства разница в наших и германских технических средствах постепенно сглаживалась. Но еще задолго до этого времени, еще с осени минувшего 1915 года, враг наш уже не мог овладеть ни единою пядью русской земли… и перешел на всем нашем фронте от нападения к обороне. Силы его, видимо, истощаются…
И вот Германия… чувствуя свое ослабление… внезапно предлагает объединившимся против нее в одно неразрывное целое союзным державам вступить в переговоры о мире… При этом она стремится для создания ложного представления о крепости ее армий использовать свой временный успех над Румынией, не успевшей еще приобрести боевого опыта в современном ведении войны… Ныне, окрепшие за время войны союзницы… имеют возможность приступить к мирным переговорам в то время, которое они сочтут для себя благоприятным. Время это еще не наступило, враг еще не изгнан из захваченных им областей. Достижение Россией созданных войною задач, обладание Царьградом и Проливами, равно как создание свободной Польши из всех трех ее ныне разрозненных областей – еще не обеспечены. Заключить ныне мир значило бы не использовать плодов несказанных трудов ваших, геройские русские войска и флот. Труды эти… не допускают и мысли о мире до окончательной победы над врагом» [62] .
62
Там же. С. 60.
В отличие от Ленина, боровшегося за поражение России в войне с тевтонами, государь-император до последних дней своего царствования не допускал даже мысли о мире до полной победы над врагом! Получив холодное молчание Антанты и жесткий ответ русского царя, Берлин встал перед дилеммой: либо потерпеть разгромное военное поражение, либо попытаться любым путем вывести из войны кого-то из врагов. Реальной казалась возможность «свалить» через революцию Россию. Тут в Берлине вспомнили (не могли не вспомнить!) про Ленина с его «пацифистской» программой, и через три дня после «отлупа» Николая II кайзеру Вильгельму русские агенты зафиксировали появление Ленина в германском посольстве в Берне. Логическая связь этих событий очевидна, и потому информация о посещении Лениным 28–29 декабря немецкого посольства в Берне, изложенная в подлинном отчете бюро «Бинт и Самбен», представляется правдивой.