Ленин. - Политический портрет. - В 2-х книгах. -Кн. 2.

Волкогонов Дмитрий Антонович

Так соратники Сталина, которые все считали себя уче­никами Ленина, решили судьбу своего сотоварища.

Сломленный, он напишет еще не одно письмо. О Лени­не уже не упоминает, он ушел куда-то далеко-далеко… Но так хочется жить. Бухарин, уже сдавшийся, еще на что-то надеется. Несколько фрагментов еще из одного письма че­ловека, которого любил Ленин.

„Здравствуйте Иосиф Виссарионович.'* …В галлюцинаторном состоянии (у меня были такие пе­риоды) я говорил с Вами часами — ты сидел на койке, рукой подать. К сожалению, это был только бред…

Я хотел сказать Вам, что хотел бы объясниться с Вами хоть последний раз в жизни, но только

с Вами. Я знаю, это неслыханно. Я не питаю ни малейшей надежды, что это будет. Но пусть Вы знаете, что я этого ждал, как израильтя­нин манны небесной. Я ничего не хочу брать назад, ни на кого не хочу жаловаться-

Пишу это вовсе не потому, что сижу в тюрьме и хочу себе что-то выторговать. Я смотрю на себя, как на человека, политически погибшего…

…Я написал уже (кроме научной книги) большой том (страниц 250—300) стихов… Первые мои вещи кажутся мне теперь детскими (но я их переделаю), за исключением ,Думы мы о Сталине", которую я Вам переслал еще до ареста. Но по содержанию я могу сказать, что в нашей литературе такой попытки не было…"

Далее Бухарин излагает план написанной им книги „Преображение мира", где особое место занимают главы „Эпоха великих работ" и „Грядущее" (Коммунизм). Все это, выводит Бухарин, „я писал главным образом ночами и бук­вально кровью сердца…

Иосиф Виссарионович, Вы такой знаток стиля и так любите литературу. Не дайте погибнуть этой работе…

Вам покажутся чудовищными мои слова, может быть, факт, что я Вас люблю всей душой!.."

Я больше не буду цитировать бухаринских писем. Все они — выражение эволюции моральной гибели челове­ка, которая олицетворяет обреченность не столько узника, сколько Системы, которую он сам же создавал. Ленин не мог представить такого трагического финала для "любим­ца партии". Но он совсем не был случайным. Эта партия, эта идеология, выпестованные Лениным, не могли обходиться без инквизиции. Просто Бухарин — наиболее яркое вы­ражение процесса гибели личности, ее распада под давлени­ем чудовищной машины, в создании которой он принимал самое активное участие. Судьба Бухарина — личностный приговор ленинской Системе. Впрочем, я приведу еще от­рывки из двух документов. Финал трагедии Бухарина дол­жен быть полным.

В Президиум Верховного Совета СССР

приговоренного к расстрелу Н.Бухарина

Прошение

Прошу Президиум Верховного Совета СССР о помило­вании. Я считаю приговор суда справедливым возмездием за совершенные мною тягчайшие преступления против социа­листической родины, ее народа, партии, правительства. У меня в душе нет ни единого слова протеста. За мои престу­пления меня нужно было бы расстрелять десять раз…

Я твердо уверен: пройдут годы, будут перейдены вели­кие исторические рубежи под водительством Сталина, и вы не будете сетовать на акт милосердия и пощады, о котором я вас прошу: я постараюсь всеми своими силами доказать вам, что этот жест пролетарского великодушия был оправ­дан.

Москва, 13 марта

Внутренняя тюрьма НКВД Николай Бухарин"'.

Естественно, прошение было отклонено. Это было дав­но предрешено. Бухарин будет расстрелян не „десять раз", всего один…

„Секретно".

Справка.

Приговор о расстреле Бухарина Николая Ивановича приведен в исполнение 15 марта 1938 г. Акт о приведении приговора в исполнение хранится в Особом архиве 1-го спецотдела МВД СССР, том № 3, лист № 97.

Нач. 12 отд. 1-го спецотдела НКВД СССР

лейтенант госбезопасности

Шевелев".

Бухарин задумывался задолго до трагического конца, куда может завести ставка на неограниченное насилие. Со­хранилось его письмо „железному Феликсу" — Дзержинско­му по этому поводу.

Дорогой Феликс Эдмундович, я не был на предыдущем собрании руководящей группы.

Слышал, что Вы там, между прочим, сказали, будто я и Сок.(ольников) „против ГПУ и т.д.". О драчке третьеводнишней осведомлен. Так вот, чтобы у Вас не было сомнений, милый Феликс Эдмундович, прошу Вас понять, что я ду­маю.

Я считаю, что мы должны скорее переходить к более "Либеральной" форме соввласти: меньше репрессий, больше законности, больше обсуждений, самоуправления (под руко­водством партии, разумеется) и проч. В своей статье в „Боль­шевике", которую Вы одобрили, теоретически обоснован этот курс. Поэтому я иногда выступаю против предложе­ний, расширяющих права ГПУ, и т.д. Поймите, дорогой Фе­ликс Эдм. (Вы знаете, как я Вас люблю), что Вы не имеете никаких оснований подозревать меня в каких-либо плохих чувствах к Вам лично и к ГПУ как учреждению. Вопрос принципиальный — вот в чем дело…

Ваш Н.Бухарин".

Нельзя не отдать должное проницательности и в дан­ном случае мужеству — выступать против ставшей обычной чрезвычайщины, против возведения насилия в ранг государ­ственной политики. К слову сказать, Дзержинский отнесся к письму без тех чувств "любви", о которых писал Бухарин. Председатель ОГПУ тоже придал письму „принципиальное" значение. Дзержинский обращается к своему заместителю Вячеславу Рудольфовичу Менжинскому, довольно мрачной и даже зловещей фигуре, олицетворявшей до 1934 года су­меречные действия карательных органов.

„т. Менжинскому. Только лично (без копий)

При сем — письмо ко мне Бухарина, которое после прочтения прощу ко мне вернуть. Такие настроения в руко­водящих кругах ЦК нам необходимо учесть и призадумать­ся. Было бы величайшей ошибкой политической, чтобы пар­тия по принципиальному вопросу о ГПУ сдала и дала бы „весну" обывателям — как линию, как политику, как декла­рацию. Это означало бы уступать нэпманству, обыватель­ству, клонящемуся к отрицанию большевизма. Это была бы победа троцкизма и сдача позиций…

24.Х11.24 г. Ф.Дзержинский".

Дзержинский, к которому с изъявлениями чувств любви и мягкого несогласия с .линией ЦК" по вопросу о роли „карательных органов" обратился Бухарин, не разделил его взглядов. Ведь Дзержинский, по сложившимся представле­ниям, был „железный". Как смею утверждать, эти взгляды Бухарина были чужды и другим членам ЦК. Но Бухарин имел несчастье иметь собственные взгляды по многим во­просам.

Можно вспомнить и такой эпизод из жизни Бухарина. В начале 1921 года в Тамбовской губернии вспыхнуло мощ­ное крестьянское восстание. Ленин поручил Бухарину про­анализировать обстановку и доложить на заседании Полит­бюро перечень мер, которые необходимо принять для лик­видации крестьянского выступления. Заседание состоялось 2 февраля 1921 года. Доклад сделал Бухарин. Он активно добивался и добился-таки, хотя лишь как намерение, осу­ществить в губернии продовольственную „чистку", облег­чить положение крестьян. Ленин, Сталин, Крестинский, Преображенский, Рудзутак, Каменев согласились с этой мерой, но Ленин предложил вызвать в Тамбов Антонова– Овсеенко, чтобы вместе с экономическими мерами приме­нить и меры военные.