Ленин. - Политический портрет. - В 2-х книгах. -Кн. 2.

Волкогонов Дмитрий Антонович

По сути, с момента своих регулярных заседаний "ленин­ское Политбюро" быстро превратилось в „высшее" прави­тельство, сверхправительство. Партийные дела для этого ор­гана имели второстепенное значение. Многие особенности ленинского стиля работы, методов деятельности перешли в традицию, которой скрупулезно придерживались все буду­щие генеральные (и первые) секретари. Это, прежде всего, уверенность в том, что решение Политбюро — самое вы­сшее в государстве, даже выше закона и Конституции, кото­рые для этого органа были лишь подсобным инструментом. Само по себе Политбюро было законом для всех граждан гигантского государства. Политбюро унаследовало от Ле­нина установку на полную закрытость его функционирова­ния и многих решений. Кто знал, как принимались, напри­мер, решения этого органа но Катыни, созданию органов внутреннего и зарубежного

террора, Берлинскому кризису, Карибской авантюре, вторжению в Венгрию, Чехословакию, Афганистан? Да знает ли кто и сегодня, что реально готови­лось вторжение и в Польшу? Многое сегодня благодаря дра­матическим переменам, происшедшим в бывшем СССР, ста­новится известно широкой общественности. Но еще далеко не все.

Как мы выяснили, в .ленинское время" Политбюро как высшая партийная коллегия превратилось в суперправитель­ство. В дальнейшем эта тенденция проявилась еще рельеф­нее. Так, специальным постановлением Политбюро от 8 февраля 1947 года записано: „Вопросы Министерства ино­странных дел, Министерства внешней торговли, Министер­ства госбезопасности, денежного обращения, валютные во­просы, а также важнейшие вопросы Министерства воору­женных сил — сосредоточить в Политбюро ЦК ВКП(б)".

В последующем по предложению генеральных секрета­рей Л.И.Брежнева (постановление ПБ от 27 апреля 1976 г. П5/Х1), Ю.В.Андропова (постановление ПБ от 18 ноября 1982 г. П85/11), как в последние годы перед перестройкой К.У.Черненко и в ходе нее — М.С. Горбачева, уточнялись сферы деятельности членов Политбюро „для предваритель­ного рассмотрения, подготовки и наблюдения за определен­ной группой вопросов". Политбюро превратилось в сверхка­бинет. Но на разных этапах существования советского госу­дарства Политбюро функционировало по-разному.

Когда на вершине власти утвердился на долгие годы Сталин, резко возросла роль первого лица, а Политбюро стало послушным „совещательным", поддакивающим, освя­щающим действия вождя органом. Для всех этот орган оставался священным революционным штабом, но для Сталина единодержца лишь удобным антуражем, придающим законную силу его воле. Сталин после долгой „селекции" уничтожил тех, кто работал рядом с Лениным. Он дей­ствовал по неписаному закону диктаторов: уничтожал сво­их старых соратников, которые знали ему истинную цену, его слабости и недостатки. Вместо них он выдвинул в свое окружение новых „соратников". Все эти кагановичи, андреевы, ждановы, микояны, куйбышевы, берии были послушны­ми, ревностными исполнителями.

Диктатура пролетариата при Ленине была трансформи­рована в диктатуру партии. Сталин осуществил эволюцию дальше: диктатура партии вылилась в диктатуру одного во­ждя. А Политбюро осталось главным инструментом поддер­жания в общественном сознании некоей видимости колле­гиальности руководства. Это был абсолютно послушный „штаб": никаких возражений, никаких споров, никаких кол­лизий. Все соревновались, от Кирова до Ворошилова, какой новый эпитет найти для прославления Сталина: „гениаль­ный вождь", „великий учитель", „непревзойденный мысли­тель", ,.величайший продолжатель дела Ленина", „первый маршал коммунизма" и т.д. Все это было естественным результатом концентрации еще Лениным власти в руках одной партии. Сталин достроил ленинскую пирамиду тота­литаризма доверху. В этом все дело. По сути, Политбюро в сталинские времена было подобно курии большевистской инквизиции. Давайте приведем лишь несколько примеров.

Решением Политбюро от 3 декабря 1934 года было при­нято постановление:

„Утвердить следующий проект постановления Президи­ума ЦИК СССР:

1. Предложить следственным властям вести дела обви­няемых в подготовке или совершении террористических ак­тов ускоренным порядком.

2. Предложить судебным органам не задерживать ис­полнения приговоров о высшей мере наказания из-за хода­тайств преступников данной категории о помиловании, так как Президиум ЦИК Союза ССР не считает возможным принимать подобные ходатайства к рассмотрению…"

Политбюро пишет, готовит и принимает решение, кото­рое лишь проштампует Президиум Центрального Исполни­тельного Комитета страны… Это уже стало правилом. По­литбюро указывает, кому какое решение принимать.

В этом постановлении Политбюро виден ленинский по­черк, помните — „расстрелять заговорщиков и колеблющих­ся, никого не спрашивая и не допуская идиотской волоки­ты…". Только Ленин решался на такие скорые меры, без „идиотской

волокиты" в военное время, а Сталин распро­странил этот совет и на мирное время.

Политбюро шло дальше. На своем заседании 5 июля 1937 года .ленинцы" решили: „Установить впредь порядок, по которому все жены изобличенных изменников родины — правотроцкистских шпионов подлежат заключению в лаге­ря не менее как на 5—8 лет…"

Жестоко бесподобно. Но Сталин просто пошел дальше в опыте, полученном большевиками в гражданской войне. Ведь Троцкий требовал ставить „на командные должности только тех бывших офицеров, семьи которых находятся в пределах Советской России, и объявляя им под личную рас­писку, что они сами несут ответственность за судьбу своей семьи…". Ленин знал об этих приказах Троцкого и никог­да не возражал, ведь именно он предложил ввести институт заложничества. Помните указание Цюрупе: „Я предлагаю „заложников" не взять, а назначить поименно по воло­стям". Да, эта чудовищная мера применялась в военное время, а Сталин прибег к более страшному в мирное время. „Ученик" пошел дальше учителя. Сталин был действительно не вчерашним Лениным, а сегодняшним: „Сталин — это Ле­нин сегодня".

О том, что сталинское Политбюро достойно прюдолжало традиции ленинского, можно говорить до бесконечности.

В книге „Сталин" я упоминал, что в начале Великой Отечественной войны "ленинское Политбюро" было готово заключить с Германией „второй Брестский мир". Люди Рос­сии еще и сегодня не все знают, что во время Брестского мира 1918 года была уступлена не только половина евро­пейской России, но и передано Берлину 93,5 тонны российского золота. Большевики все это скрыли от народа.

Готовя книгу „Ленин",я документально установил, что пример лидера большевиков для Сталина оказался зарази­тельным и с началом катастрофических неудач на фронте (по его вине) он поручил Берии связаться с агентом НКВД болгарским послом Стаменовым. Было решено установить контакт с Берлином и предложить „уступить гитлеровской Германии Украину, Белоруссию, Прибалтику, Карельский перешеек, Бессарабию, Буковину за прекращение военных действий". Ценой этих уступок и порабощения десятков миллионов людей Сталин хотел выпросить у Гитлера мир. Переговоры с болгарским послом Берия поручил вести раз­ведчику П.А.Судоплатову".

Как Брестский мир 1918 года был преступлением боль­шевиков, так и потенциальная возможность еще одного такого „соглашения" лежит на совести „ленинского По­литбюро".

Сотни тысяч, миллионы архивных дел ЦК КПСС, КГБ свидетельствуют: "ленинское Политбюро" и после смерти его основателя во имя достижения цели не гнушалось никакими, даже самыми грязными, средствами. Достаточно вспомнить, что партийная верхушка, поставленная в кри­тическое положение фашизмом, обратилась за содействи­ем к церкви (которую буквально до этого уничтожила), к ученым, конструкторам (которые были в числе мно­гомиллионного „населения" ГУЛАГа), к еврейской обще­ственности (которая испытала весь ужас советского анти­семитизма). Когда нацистский враг был повержен, верный ленинец счел, что еврейской общине было сделано слиш­ком много уступок. На своем заседании 8 февраля 1949 года Политбюро решило:

„…принять предложение правления Союза советских писателей (т. Фадеева):

а) о роспуске объединений еврейских писателей в Москве, Киеве и Минске;

б) о закрытии альманахов на еврейском языке „Геймланд" и „Дер Штерн" (Киев)". А дальше террористиче­ская машина уже пошла по накатанной колее.

Правда, сила Сталина была уже столь беспредельна, что часто он даже не прибегал к камуфляжу решения Политбюрю. Оно всегда было „за", если вождь хотел чего–либо. Сталин счел нужным, чтобы Молотов вместе с Риббентропом 23 и 28 августа, 28 сентября 1939 года, 10 января 1941 года подписали целый пакет „секретных дополнительных", „доверительных" „разъяснений к секрет­ному дополнительному протоколу", по которому произо­шел циничный преступный дележ целой группы стран. Из всего Политбюро кроме Сталина лишь Молотов был посвящен во все эти тайны. В данном случае персона вождя выступала олицетворением того же „ленинского Политбюро"… Нередко во время многочасового ночного хмельного застолья у Сталина рождались мысли, идеи, планы, которые он высказывал своим сановным собутыль­никам. Те дружно соглашались, поддакивали. Маленкову лишь оставалось назавтра „мудрое решение" оформить как „постановление Политбюро".