Ленин
Шрифт:
Сталин информирует Ленина, что Шкловский «просит устроить его в Швейцарии… У нас нет в Швейцарии торгового представительства, есть только Красный Крест, но я не знаю, захочет ли Шкловский (или удобно ли ему, как немедику) служить в Кресте. Это нужно выяснить…»{65}.
Я столь много внимания уделил Шкловскому затем, чтобы показать, что большевистская протекция ничем не хуже и не лучше любой другой. Со временем это станет нормой в высшем партийном аппарате. Ленин частенько писал «записочки» с просьбами оказать «содействие», «помощь», «поддержку» людям, которые когда-либо делали ему одолжение. В последующем практика назначения людей на ответственные посты (впрочем, таково положение и сейчас) в государстве
Ленин всей своей деятельностью научил Сталина беспощадности, непримиримости, хитрости, целеустремленности, умению «работать с кадрами». Сталин оказался очень способным учеником. Он раньше других понял, что Ленин обречен, раньше других осознал, что мертвый, но канонизированный вождь будет ему более нужен, чем живой, но беспомощный. Еще в 1920 году, в годовщину пятидесятилетия Ленина, Сталин писал, что с «наступлением революционной эпохи, когда от вождей требуются революционно-практические лозунги, теоретики сходят со сцены, уступая место новым людям»{66}. Сталин далее привел примеры «сошедших» – Плеханова, Каутского, еще не зная, что совсем скоро в числе «новых людей», новых вождей окажется именно он, неприметный большевик Джугашвили. Ибо Сталин еще при Ленине писал, что «удержаться на посту вождя пролетарской революции и пролетарской партии» могут лишь люди, сочетающие «в себе теоретическую мощь с практически-организационным опытом…»{67}.
Общение с Лениным наполняло «чудесного грузина» ленинской уверенностью, безапелляционностью, решительностью, грубой непримиримостью. Разве Сталин мог забыть, как однажды в феврале 1922 года Ленин прислал ему и Каменеву записку по поводу бюджета партии, полную грязных выражений. Предлагая тщательнее подбирать финансовых специалистов, Ленин пишет, что «всегда успеем взять говно в эксперты: сначала попытаемся выделить нечто путное». Вождь требует «подтягивать шваль и сволочь, не желающих представлять отчеты… Приучите этих говняков серьезно отвечать и давать полные точные цифры…»{68} и дальше в этом же духе.
Хотя Сталин лично познакомился с Лениным на Таммерфорсской конференции РСДРП в декабре 1905 года, близких связей до революции между этими людьми не было. Еще в 1915 году Ленин толком не знал даже фамилии грядущего «выдающегося» вождя. В ноябре того же года он пишет Карпинскому: «Большая просьба: узнайте (от Степко или Михи [13] и т. п.) фамилию Кобы (Иосиф Дж…?? мы забыли). Очень важно!!»{69} Но с того дня, когда Сталин вместе с другими большевиками встретил Ленина 3 апреля 1917 года на станции Белоостров, до самой смерти вождя это был человек весьма ему близкий, особенно после октябрьского переворота. Хотя Каменев и Зиновьев в личном плане Ленину всегда были ближе.
В самом октябрьском перевороте Сталин как-то затерялся. Документы, хроника, воспоминания (не путать с многочисленными фальсификациями сталинского периода) не могут «сказать» ничего вразумительного о роли Кобы в те драматические дни. Однако, войдя по предложению Ленина 26 октября в состав первого советского правительства в качестве наркома по делам национальностей, Сталин окончательно всплыл на поверхность. Правда, во время брест-литовских переговоров Сталин чувствовал себя неуверенно и, как часто с ним бывало и впредь, пытался занимать центристскую позицию. Так, 23 февраля 1918 года, когда ультиматум
– Сталин не прав, когда он говорит, что можно не подписывать… Если вы их не подпишете, то вы подпишете смертный приговор Советской власти через три недели…{70}
Почувствовав, что дал маху, Сталин в дальнейшем лишь следил, чтобы вовремя солидаризироваться с позицией Председателя Совнаркома.
Зарекомендовав себя как ревностный исполнитель ленинских поручений в годы Гражданской войны, Сталин по предложению Ленина был избран после VIII съезда партии в состав Политбюро и оргбюро Центрального Комитета.
Ленин явно благоволит Сталину. Это проявляется во многих отношениях: лидер большевиков лично следит за предоставлением Сталину квартиры в Кремле, проверяет, получает ли нарком кремлевский паек, и одному из первых (после Троцкого) выдает 15 октября 1920 года следующее удостоверение:
«Сим удостоверяю, что тов. Сталин, член ЦК РКП, член Совета Труда и Обороны, член Революционного Военного Совета Республики, имеет право пользоваться специальным поездом.
Председатель Совета Труда и Обороны
В. Ульянов (Ленин)»{71}.
Не отдельным специальным вагоном, а поездом…
К должности наркома по делам национальностей он добавил еще одну: нарком Государственного контроля. Отныне «чудесный грузин» входил во все мыслимые высшие органы, став к тому же 3 апреля 1922 года первым Генеральным секретарем ЦК. Хотя предложил его на пленарном заседании ЦК Каменев, нет сомнений в том, что вначале эта кандидатура была «обговорена» с Лениным. Правда, «двойным» наркомом Сталин был номинально. Его перегруженность фронтовыми делами и поручениями Ленина не дала возможности Сталину проявить себя на этих постах. В своем письме к А.А. Иоффе Ленин отмечает, что «судьба не дала ему (т. е. Сталину. – Д.В. ) ни разу за три с половиной года быть ни наркомом РКИ, ни наркомом национальностей. Это факт»{72}.
Сталин, став Генеральным секретарем, благодаря новой должности был обязан установить с Лениным еще более тесные контакты. Генсек часто бывает у Ленина, информирует его о положении в руководстве, испрашивает советы, регулирует доступ к Ленину наркомов и партийных деятелей. Иногда этот порядок определяет сам Ленин:
«т. Сталин!.. Прошу позвать ко мне на свиданье на полчаса (либо в 12 часов, либо в 5)
Красина
Рыкова
Каменева. Порядок пусть определят сами.
Владимирова
Смилга
О каждом свиданьи надо извещать (утром в день свиданья) через Енукидзе, докторов. Черкните ответ.
16. VIII.1922.
С к. пр. Ленин»{73}.
Анализируя переписку Ленина и Сталина, их взаимоотношения до конца 1922 года, следует сказать, что будущий «наследник» был весьма близок к лидеру партии. Только с конца мая по начало октября (эти четыре месяца Ленин безвыездно находился в Горках) Сталин посетил вождя 12 раз! Более, чем кто-либо другой. Поэтому выглядят вполне правдоподобными утверждения М.И. Ульяновой, написавшей в президиум Объединенного Пленума ЦК и ЦКК РКП(б) 26 июля 1926 года о том, что «В.И. Ленин очень ценил Сталина… В.И. вызывал к себе Сталина и обращался к нему с самыми интимными поручениями, поручениями такого рода, что с ними можно обратиться лишь к человеку, которому особенно доверяешь, которого знаешь как истинного революционера, как близкого товарища… Вообще за весь период его болезни, пока он имел возможность общаться с товарищами, он чаще всего вызывал к себе т. Сталина, а в самые тяжелые моменты болезни вообще не вызывал никого из членов ЦК, кроме Сталина».