Ленинградская бойня. Страшная правда о Блокаде
Шрифт:
5 декабря, перегруппировавшись, сосредоточив главные силы на своем левом фланге и получив пополнение людьми и боеприпасами, продолжила наступление армия Мерецкова. Советские войска продвигались очень медленно. Перелом наступил только 7 декабря, когда левофланговые соединения 4-й армии прорвали оборону противника западнее Тихвина и, выйдя к Ситомле, создали угрозу перехвата единственной коммуникации его тихвинской группировки. Он совпал с переходом Красной Армии в контрнаступление под Москвой. 191-я и 65-я стрелковые дивизии вплотную подошли к Тихвину, огневые позиции заняли 200 орудий и два дивизиона гвардейских минометов. «Противник производит массированные артиллерийские налеты на город, — отметил генерал Гальдер. — Наши войска физически переутомлены. Это состояние усугубляг ют морозы, достигающие 30–35 градусов. Из пяти наших танков только один может вести огонь». В 8-й танковой дивизии
8 декабря германское командование приняло решение об эвакуации Тихвина и отводе своих войск на расстояние, «с которого можно воздействовать артиллерийским огнем по городу». 9 декабря, после жестокого ночного штурма, советские войска вошли в Тихвин.
О победе немедленно возвестило Советское информбюро: «В боях за Тихвин разгромлены 12-я танковая, 18-я моторизованная и 61-я пехотная дивизии противника. Немцы оставили на поле боя более 7000 трупов. Остатки этих дивизий, переодевшись в крестьянское платье и бросив вооружение, разбежались в лесах в сторону Будогощь. Захвачены большие трофеи, которые подсчитываются». Интересно, что из этого же сообщения сталинские «братья и сестры» впервые и узнали, что Тихвин был захвачен немцами «дней десять назад». Кстати, и 12-я танковая, и 18-я моторизованная дивизии, и остальные соединения корпуса Шмидта (и сменившего его генерала Арнима) уже были один раз «разгромлены» в сообщении Совинформбюро от 22 августа вместе с совершенно мифическими в 1941 году 11-й и 30-й дивизиями СС. И все же на этот раз им досталось: в Тихвинской авантюре 18-я мотодивизия потеряла почти 9000 солдат, к Волхову вышел 741 человек.
От 65-й стрелковой дивизии Кошевого тоже мало что осталось.
15 декабря с вводом в бой двух свежих дивизий (115-й из Ленинграда и 198-й с Карельского перешейка) успешнее стало развиваться наступление 54-й армии. Ее войска, продвинувшись на 20 км, вышли в район Оломны, охватив левый фланг волховской группировки противника. К этому времени части 4-й армии охватили ее правый фланг. Дивизии 52-й армии штурмовали Большую Вишеру.
16 декабря Гитлер утвердил предложение командования группы армий «Север» об отводе германских войск за реку Волхов, который предполагалось завершить к 22 декабря. Немцы «разбегались» планомерно, удерживая в своих руках тыловые коммуникации, оставляя сильные арьергарды в опорных пунктах, которые долго и кроваво штурмовала русская пехота, минируя дороги и взрывая мосты (по уму, их должны были взорвать наши части при своем отступлении). Как и под Москвой, противника, даже «в крестьянском платье» и «бросившего вооружение», нигде не удалось ни окружить, ни отрезать.
В этот день «с большой болью» командующий группой армий «Север» доложил Гитлеру по телефону, что Тихвин придется сдать. Фюрер согласился, но настаивал на удержании позиций западнее города. По существу, происходило медленное выталкивание немецких частей за Волхов. Это признает генерал Федюнинский, назвавший главным недостатком «наше неумение осуществлять энергичный и дерзкий маневр для обхода и охвата населенных пунктов противника. Поэтому в ряде случаев борьба за эти пункты затягивалась». На усиление 1-го армейского корпуса из района Ораниенбаума была переброшена 291-я пехотная дивизия генерала Герцога. Темп советского наступления значительно снизился.
Генерал Гальдер, внимательно следивший за событиями на северо-западном направлении, ежедневно отмечал:
«Отход от Тихвина совершается в полном порядке. Матчасть вывезена целиком. Удалось организовать снабжение горючим. Русские противодействия не оказывают… На фронте группы армий «Север» идут бои местного значения, которые не мешают спокойному и планомерному отходу наших частей на волховском участке фронта».
17 декабря Ставка образовала Волховский фронт под командованием генерала армии К.А. Мерецкова. В него включались 4-я и 52-я армии, а также вновь сформированная 59-я и резервная 26-я, вскоре переименованная во 2-ю ударную. На 52-ю армию и 4-ю, которую возглавил генерал-майор П.А. Иванов, возлагалось преследование отступавшего противника. 59-я армия генерал-майора И.В. Галанина и 2-я ударная генерал-лейтенанта войск НКВД Г.Г. Соколова выдвигались к Волхову из районов формирования. Правый фланг нового фронта проходил севернее Киришей, левый упирался в озеро Ильмень. Как ни настаивал Мерецков о передаче ему в подчинение действовавших с ним бок о бок войск Федюнинского, по требованию Хозина и Жданова 54-я армия осталась в составе Ленинградского фронта. Командующим двумя фронтами, как длительное время утверждали наши источники, была поставлена задача нанести поражение вражеской группировке, вышедшей к Ладожскому озеру в районе Мги, и снять блокаду с Ленинграда.
На самом деле, в эйфории от московской победы, Сталин приказал окружить, «пленить, а в случае отказа сдаться в плен, истребить» всю группу армий «Север» разом.
Основная роль отводилась Волховскому фронту. Его войска должны были очистить от противника всю территорию восточнее Волхова, с ходу форсировать реку и разбить немецкие дивизии, оборонявшиеся на западном берегу. Затем в ходе наступления в северо-западном направлении предстояло окружить и уничтожить противника, действовавшего под Ленинградом. Главный удар наносился в центре, в направлении на Грузино, Сиверскую, Волосово, Луга, глубоко обходя Ленинград с юга. Для выполнения этой задачи предназначались 59-я (366, 372, 374, 376, 378 и 382-я стрелковые, 78-я и 87-я кавалерийские дивизии, два танковых и шесть лыжных батальонов) и 2-я ударная (327-я стрелковая дивизия, 22, 23, 24, 25, 53, 57, 58, 59-я стрелковые бригады, два танковых и шесть лыжных батальонов) армии. Правофланговой 4-й армии (4-я гвардейская, 191, 44, 65, 377, 92, 310-я стрелковые, 27-я и 80-я кавалерийские, 60-я танковая дивизии, 46-я танковая бригада, три отдельных танковых батальона) предстояло наступать в общем направлении на Кириши, Тосно и во взаимодействии с 54-й армией Ленинградского фронта окружить и уничтожить противника, выдвинувшегося севернее Мги к Ладожскому озеру.
Для генерала Федюнинского это была совершенно новая задача. Всю осень его армия вела наступление в западном направлении, стремясь соединиться с частями, сражавшимися на Невском «пятачке». Теперь же войскам 54-й армии следовало перенести усилия в юго-восточном направлении, в район Тосно — Любани, оставляя защитников левобережного плацдарма предоставленными самим себе (остатки советских соединений были выведены на правый берег Невы, их сменила 10-я стрелковая дивизия).
Одновременно командующему 52-й армией с переходящими в его подчинение частями Новгородской оперативной группы предписывалось разгромить новгородскую группировку противника и освободить Новгород. На втором этапе предполагалось ввести в дело еще одну общевойсковую армию и 18–20 лыжных батальонов. На правофланговую 11-ю армию Северо-Западного фронта возлагалась задача нанести удар в направлении Старой Руссы и отрезать немцам пути отхода со стороны Новгорода и Луги. Приморская группа Ленинградского фронта должна была перейти в наступление в юго-западном направлении с выброской воздушных десантов и лыжных отрядов, чтобы не позволить не желающим пленяться частям противника драпануть через Нарву.
Таким образом, в основе замысла лежала идея перерастания контрнаступления войск Волховского фронта, Ленинградского и Северо-Западного фронтов в мощную стратегическую операцию с участием свыше 80 расчетных дивизий, в ходе которой намечался ввод в боевые действия новых сил и средств и полный разгром всех войск фельдмаршала Лееба.
Немецкая разведка внимательно отслеживала ситуацию. Ровно через десять дней после подписания директивы Ставки служба радиоперехвата зафиксировала появление на волховском участке крупного штаба, «который, по-видимому, должен взять на себя общее руководство наступлением противника». Интересно, что для тех советских командиров, которые имели понятие о радиосредствах, верным признаком предстоящей атаки противника являлось внезапно наступавшее радиомолчание; для немцев — возрастающая активность «засекреченных» переговоров об «огурцах», «коробочках» и «карандашах».
21 декабря 4-я армия освободила Будогощь. На другой день ее передовые части вышли к Волхову. Южнее, не встречая сопротивления, достигла реки полнокровная 372-я стрелковая дивизия прибывающей 59-й армии и в течение двух дней была истреблена собственным комдивом, иначе не скажешь. Начфин 372-го полка Н.Ф. Казанцев вспоминает, как опытные командиры, проведя разведку, предложили, не мешкая, ночным рейдом обойти противника через слабо охраняемый участок и утром разгромить его ударами с фронта и с тыла. Но дивизией-то командовали не они, а «прошедший школу Гражданской войны, имевший практику руководства полками и соединениями» (это согласно генеральским мемуарам), до армии работавший колхозным бригадиром (мемуары солдатские) полковник Н.П. Коркин.
«Командир дивизии не согласился и приказал окопаться до утра, — рассказывает Казанцев. — Потом отдал приказ наступать в 12 часов дня в лоб без артподготовки, и нашу дивизию на р. Волхов положили на 50 %. После этого дивизия отошла на свои рубежи… В этом бою наша сибирская дивизия потерпела полный разгром. Остались убитыми на льду Волхова около 4 тысяч боевых товарищей, и мы не в состоянии были их похоронить. Две тысячи раненых отправлены в госпитали. Замечательные были командиры, политработники и солдаты, преданные Родине.