Ленинградская зима
Шрифт:
— Откуда у вас продукты? — спросил Самарин.
— У меня мамаша запасливая, — ответил Горин.
Мать подняла руки, хотела что-то сказать и закрыла рот руками.
Вошел старшина с двумя банками крабов в руках.
— Там считать надо… целый склад, — сказал он.
— Одевайтесь, Горин.
Несколькими часами раньше в управление пришла пожилая женщина и потребовала, чтобы ее принял главный начальник. Когда ее провели к майору Грушко, она положила на стол банку крабов и брусочек свиного сала.
— Одну
…До недавнего времени она работала в бухгалтерии торгового порта. Ее муж в первые дни войны ушел добровольцем, вскоре был тяжело ранен и вернулся инвалидом. Когда начался сильный голод, она ходила по рынкам и меняла вещи на хлеб. Знакомая дала ей адрес, где за золотые вещи можно было получить продукты. Теперь она пришла в НКВД сообщить, что человек, которому она отдала свое обручальное кольцо, является юрисконсультом торгового порта…
Горина доставили на Литейный и начали допрос, который продолжался весь день.
— Давайте, Горин, говорить правду: откуда продовольствие? — снова и снова спрашивал Самарин.
— Хорошо, скажу правду… В доме были кой-какие ценности, и в сентябре я выменял на них продукты.
— Совсем нелепо, Горин. А теперь, значит, вы снова меняли продукты на ценности?
Горин долго думал и потом тихо сказал:
— Продуктами меня снабдил некий Давыдченко.
— Так… Кто же это?
— Я его знаю плохо, познакомился с ним у моего приятеля Смальцова… есть такой известный портной…
— Кто такой Давыдченко?
— В прошлом, кажется, нэпман…
Самарин записал показания Горина, дал ему прочитать и расписаться.
— На сегодня хватит, Горин. Не слишком ли много у вас вариантов добычи продовольствия?
Горин очень надеялся, что ссылка на Давыдченко выручит его или по крайней мере он выиграет время, пока будут искать Давыдченко в замороженном городе. Один раз этот Давыдченко уже выручил — Горин назвал его фамилию Кумлеву, когда от него потребовали кандидатов в вооруженные отряды. И тогда сошло…
Когда следователь Самарин докладывал Грушко первые результаты следствия и назвал фамилию Давыдченко, майор хлопнул своей ладонью по столу:
— Стоп! Знаем Давыдченко, он из зоны Потапова. Это очень интересно.
Разобрали вновь возникшую ситуацию, «проиграли» несколько вариантов возможного развития событий и приняли решение задержать Давыдченко, не объясняя ему, однако, что это не арест. Тут многое было интересно: как он поведет себя на допросе? Не станет ли выдавать своих сообщников из группы, которой занимался Потапов? Что он расскажет о той компании, где с ним познакомился Горин? И наконец, как он поведет себя, когда его отпустят домой?
Оперативники вели Давыдченко на Литейный пешком, и у него было время обдумать, как защищаться. Шел артиллерийский обстрел, снаряды рвались совсем близко,
После первых общих вопросов у него попросили предъявить продовольственную и хлебную карточки.
— Есть ли у вас дополнительные источники продовольствия? — спросил молоденький следователь.
— Нет, ничего нету, — ответил Давыдченко.
— А вы кого-нибудь снабжали продовольствием? Например, консервированными крабами?
— Никогда никого, — твердо ответил Давыдченко.
Молоденький чекист приказал по телефону привести в его кабинет Горина. Давыдченко немного успокоился. Горина он видел последний раз у Смальцова. А там ничего особенного не было — пили водку под крабы и трепались.
Горин вошел, поздоровался с Давыдченко, они опознали друг друга.
После формальных, полагающихся на очной ставке вопросов следователь зачитал показания Горина о том, что он получил продовольствие от Давыдченко.
— Что вы можете сказать по этому поводу? — спросил следователь.
— Все это неправда от первого до последнего слова, — ответил Давыдченко, возмущенно глядя на Горина.
— Вы настаиваете на своих показаниях? — спросил следователь у Горина.
— Нет, — глухо ответил он.
Давыдченко увели и вскоре отпустили, даже извинились перед ним на прощанье.
Следователь продолжал допрашивать Горина.
— Хорошо, мы запишем в протокол, что вы не знаете, откуда взялись продукты. Но вам легче от этого не станет, — терпеливо разъяснял следователь то, что юрист Горин прекрасно понимал и сам.
— Спекуляция продовольствием в осаждением городе — одно из самых тяжких уголовных преступлений, — продолжал следователь. — Вы в нем изобличены и сознались. Вас ждет суровое наказание. Но вы еще больше увеличиваете свою вину, не желая выдать сообщников.
— Могут меня расстрелять? — спросил Горин. Черты его красивого лица страшно заострились, на висках появились синие желваки.
— Что решит военный трибунал, я не знаю, — ответил следователь. — На фронте за мародерство расстреливают…
— В городе подобные прецеденты были?
— Были…
Допросы были прерваны на четыре дня из-за болезни Горина. Он ослаб, не мог подняться с лежака, стал впадать в апатию. Следователь выхлопотал для него дополнительно к пайку тарелку дрожжевого супа, но врач сказал, что это не голод, болезнь Горина — нервы, ее быстро не вылечить, нужно время.