Ленинградские рассказы
Шрифт:
В детстве я видел на этом месте парады гвардии. Как оловянные солдатики, пестро раскрашенные, скакали расшитые золотом гусары, уланы в черных киверах, конные егеря, драгуны, красные и синие казаки, великаны-конногвардейцы и кавалергарды с орлами на сверкающих касках.
Это было всегда в мае.
Потом здесь выстроили длинный барак, такой большой, что в нем можно было заблудиться. Это был первый в городе кинотеатр "Гигант", и я сидел перед экраном и смотрел, как на меня мчались автомобили выше двухэтажного дома.
Рядом с кинотеатром стоял маленький павильон, и в нем можно было видеть в длинную трубу звезды
Потом я помню на этой площади множество народа и десятки красных гробов. Это были похороны жертв Февральской революции. Над их могилой встали плиты неоконченного памятника.
В 1919 году в скверный осенний день здесь начали рыть траншеи, ожидая боя на улицах, если ворвется Юденич. И маленький человечек, архитектор памятника, не позволил рыть ход сообщения, чтобы не повредить памятник. Он говорил: "Отведите ход в сторону. Враги сгниют, а этот памятник останется навсегда. Враг не будет здесь..."
...И вот сегодня все поле превратилось в позицию. На этой позиции живут, как на любом пункте фронта. Девушка ходит меж блиндажей, как по полю, как будто вокруг лес, а не дома столетней древности. Пушки стреляют с этой позиции, как будто не обращают внимания, что мимо идет трамвай и много пассажиров стоят на площадках и видят войну в центре своего города.
И все смотрят с благодарностью на эту героическую батарею, на которую сыплются бомбы и снаряды.
И все смотрят с улыбкой, хорошей и простой, понимающей улыбкой, на маленькую девушку, которая несет на плече таз и у которой на шапке красная звездочка, а на груди медаль "За оборону Ленинграда".
КРАСИВОЕ МЕСТО
У этой девушки в руках белая с черными полосами палочка. У девушки очень строгий вид. До это не так: она добрая девушка и любит посмеяться и даже побегать и пошутить, потанцевать и попеть, но сейчас она при исполнении обязанностей. Она милиционер-регулировщица. По приказу ее палочки машины и пешеходы двигаются по широкому Кировскому проспекту.
"Красивое место!" - скажет всякий новичок, взглянув отсюда на Неву, на пышную зелень по сторонам проспекта.
"Опасное место!
– скажет опытный ленинградец.
– Не хотел бы я тут быть во время обстрела".
А обстрелы здесь часты. Но и во время обстрела идут военные машины, и покидать место регулировщицы нельзя.
Я разговорился как-то с такой девушкой.
– Когда вам было страшней всего?
– спросил я.
– Страшней всего было первый раз. Я еще не знала, что такое снаряды, когда они рвутся рядом. Я стояла, как всегда, и день был очень хороший ленинградский, с ветерком, серенький такой, тихий. Вдруг слышу, как будто большим молотком стукнули по камню и камень раскололся, лопнул. Не поняла я, что такое. Но слышу, опять шелестит что-то по воздуху. Опять такой же удар, но уже ближе. Стреляют! Тут я испугалась. Это по мне стреляют. Я представила себе, как толстые немцы, рыжие, подлые, наводят на меня из Петергофа пушку. Я стою, а они хотят в меня попасть. И не могут. Я отошла на несколько шагов, чтобы их с цели сбить. Так мне от страха тогда эта мысль понравилась, хотя я, конечно, понимала, что это глупости. Но ведь меня-то убить они хотят...
Опять идет снаряд. Как хватит в фонарь у аллеи, что к крепости идет! Дым, звон, какие-то осколки надо мной по воздуху чертят и поют на разные голоса.
Вот совсем близко уже осколок свистит, а я стала тогда всю свою жизнь вспоминать. Как и девочкой здесь в школу бегала. И мы играли в разные игры по дороге. Вот и сейчас такая игра, это совсем не страшно, - сама себя я убеждала.
А он как рванет воздух, точно надо мной трамвай пролетел, и куда-то в дом, вон там, в начале проспекта. Там еще такой сад и подъезд с колоннами. Смотрю - тянется красное облако и стоит в воздухе. Это кирпичная пыль поднялась. А я думаю уже не про школу, а про то, как я из школы приходила и читала книги. Там и про войну было. Но я эти книги не очень любила. И себе представляю, что я опять дома и читаю веселые рассказы какие-то, стихи вспоминать начала. Только плохо они на ум идут.
Так стою, фантазирую, а во все глаза гляжу. Машины идут. Пешеходы, конечно, в боковые улицы нырнули или в щели. Кому охота под снаряды голову подставлять? А они всё рвутся, то ближе, то дальше.
Потом стали удаляться по проспекту. Кругом гремит, а шоферы высовываются из кабин да еще шутят. Один моряк, такой краснощекий, даже ход убавил, мимо меня проезжая, кричит: "Садись, девушка, увезу от войны!.. Небось до смерти перепугалась?" Ну, тут я уж рассердилась и говорю: "Это вы спешите, чтобы скорей умчаться, а я тут стою при деле, мне спешить некуда. Тут и живу, эти места мне родные. А бояться - я уже и не боюсь!"
И действительно, после тех слов страх как рукой сняло.
НА НП
НП - значит наблюдательный пункт. Высоко над домами вышка. Оттуда видно во все стороны. Это наблюдательный пункт. Там стоит девушка с биноклем. Она наблюдает, куда в районе падают снаряды, и сейчас же по телефону сообщает в штаб, чтобы там записывали каждый снаряд, какой вред он причинил.
Бывало, что снаряды падали каждые три минуты, только поспевай следи. Все видно отсюда, с вышки.
Вот шла по улице женщина с корзиной, шла, шла и упала. Как будто споткнулась. Но она уже не встанет. Подбежал к ней человек, посмотрел, тронул ее руку, пощупал пульс и отпустил руку и побежал в сторону. Значит, уж помочь ей нельзя.
Вот идет старик, вытянув руку. Ничего не, несет, ничего не просит, а рука вытянута. Посмотрела девушка в бинокль, видит - кровь бежит по руке. Ранен старик в руку и боится опустить ее, чтобы крови много не текло. Зашел он в подъезд, над которым написано: "Пункт первой помощи". Там ему перевяжут руку.
Бегут два красноармейца. Бегут, как в бою, - перебегают от дома к дому, выжидают, когда разорвется очередной снаряд, и снова бегут дальше. И все это делается не в поле и не в лесу, а посреди Ленинграда.
Дрожат слезы в глазах у наблюдательницы, сурово сжала она губы, видя, как впиваются снаряды в ленинградские дома, как убивают и ранят стариков и женщин. Но за детей больнее всего. Вот ребенок откуда-то взялся на улице, когда растаял дым разрыва. Он припал к мостовой, снова поднялся, прыгнул в сторону. Ну чего же он ждет, почему не уходит? Он, наверно, растерялся. Нет, он точно играет в пятнашки со снарядом. Вот ударил снаряд на углу, и мальчик не от него бежит, а к нему! Он совсем растерялся от страха. Не может понять наблюдательница, что такое происходит с мальчишкой. Отсюда, с крыши, он кажется совсем крошкой, и чем ему можно помочь, она не знает. А он прямо играет со смертью. Какой-то ненормальный мальчишка! И с улицы не уходит и под снарядами вертится.