Ленинградский меридиан
Шрифт:
Действуя по обычной схеме, капитан отрядил двух человек, которые бросились сеять панику и отвлекать на себя внимание криками: "Немцы! Немцы!". Этот ход был очень действенен летом, прошлого года. Тогда одного упоминания о прорвавшихся в тыл немецких танков или высадке парашютистов достаточно было, чтобы бойцы и командиры оставляли свои позиции и бежали куда подальше.
Вызвали они страх и на этот раз. Все ещё стоявший у штаба караул из молоденьких солдат всполошился, заметался, открыв дорогу, капитану Полю и троим его диверсантам, но затем произошла осечка.
Случись это год назад и политрук Терехин наверняка бы поддался страху и дал бы увлечь себя возникшей панике. Тогда трусили и забывали о своем долге куда более высокие представители командирского корпуса РККА, но сейчас за спиной старшего политрука было много такого, что не укладывалось в прежние рамки жизни. Поэтому когда он услышал крики про немцев, он выхватил свой револьвер и бросился пресекать панику.
Сначала он просто хотел остановить бегущего крикуна и хорошей оплеухой прочистить ему мозги. Таких случаев в его практике было не мало, но крикун совершенно не был похож на насмерть перепуганного человека. В руках у него был ППШ и кричал он не полным отчаяния голосом, а с явным намерением посеять панику перед разбомбленным штабом.
Все это вызвало у Терехина подозрение, и он стал действовать строго по инструкции, полученной от своего особиста, капитана Венгерова. Суть её была проста и непритязательна: "Если видишь паникера и не можешь его остановить убей, а там будет видно". Проливать кровь Терехин давно перестал бояться и потому, без особых раздумий выстрелил тому в спину.
Сраженный пулей диверсант рухнул как подкошенный, а сам старший политрук бросился искать второго крикуна, но тот оказался его проворней. Вскинув автомат, он буквально прошил Терехина очередью, после чего бросился к Полю, уже орудовавшему возле штаба.
Капитан оказался у штаба в тот момент, когда его покидала группа людей, в числе которых была высокая фигура в знакомом плаще. Не колеблясь ни секунды, Поль всадил в спину человека очередь из автомата, отчего тот сразу упал на землю.
Следуя инструкции, диверсант должен был провести контрольный выстрел в голову, но завязавшаяся перестрелка не позволила ему сразу сделать это. Огонь по диверсантам открыли караульные, затрещали выстрелы из самого здания, сразив одного из нападавших.
Дело принимало скверный оборот, это никак не повлияло на настрой диверсантов. Меткими выстрелами они подавили остатки караула, перебили спутников Рокоссовского и швырнули пару гранат внутрь здания. Только после этого, Поль смог достать свой заряженный отравленными пулями пистолет и довершить начатое дело.
Выпущенная капитаном пуля пробила голову лежавшему на земле человеку, обильно залив кровью белое пятно на плече плаща. Задание было выполнено, можно было уходить, но Освальд Поль не был бы самим собой, если бы, не сделал чуть больше задуманного.
Желая захватить штабные документы и добить уцелевших после взрывов, он бросился внутрь здания. Первыми бежали вооруженные автоматами два диверсанта, за ними сам капитан, все были полностью уверены в легкой победе, как неожиданно по ним ударил пулемет. Как, каким чудом он там взялся, это навсегда осталось тайной для немцев.
Возникшая в темном проеме коридора огненная змейка проворно слизала обоих автоматчиков и задела самого капитана. Вслед за пулеметом загрохотали одиночные выстрелы и быть Полю убитым, если бы не подбежавший к нему изображавший паникера диверсант. Очередью из автомата он сначала прикрыл раненого капитана от врага, а затем утащил его в лес.
Около суток остатки диверсионной группы скрывались по лесам, пока под покровом ночи не перебрались за реку к своим. От ранения в грудь вызвавшего сильную кровопотерю капитан Поль скончался, успев сказать вызванным в окоп офицерам: - Передайте генералу Манштейну. Задание выполнено, объект уничтожен.
Полученное сообщение вызвало у генерала настороженность, но последующие события полностью развеяли его сомнения.
Под громкие звуки канонад русской артиллерии, немцы оставили междуречье Мойки и Мги, но смогли ликвидировать плацдарм противника на своем берегу. В том, как он оборонялся и поддерживался, Манштейн сразу усмотрел иную полководческую руку и в этом был полностью прав.
К этому моменту генерал-полковника Рокоссовского не было на берегах Невы, Мойки и Мги. По приказу Ставки сразу после налета вражеских диверсантов он вместе со своей командой вылетел в Москву, оставив Мерецкову право завершения операции "Искра".
Капитан Поль сделал все правильно. Правильно вычислил местонахождение штаба, правильно организовал налет и произвел зачистку. Единственное, что не мог предусмотреть расчетливый германский ум - это случайность. Недаром великий русский поэт Пушкин назвал её Богом, и этот случай полностью подтвердил его слова.
Перед тем как покинуть штаб, Рокоссовский подарил свой походный плащ старшему лейтенанту Виктору Неустроеву. Тот очень много сделал для команды генерала и не имея возможности отблагодарить молодого офицера ничем кроме медали "За доблесть", он решил подарить ему плащ подаренный генералу Мехлисом.
– Этим плащом владел заместитель наркома обороны товарищ Мехлис, затем им владел я, теперь я передаю его в твои руки. Носи и помни, Виктор - отдавая плащ, напутствовал генерал Неустроева, которому он пришелся точно в пору.
Когда начался налет, молодой офицер бросился подогнать к штабу машину генерала, чтобы вывести его из опасного места и был сражен вражеской пулей.
Впрочем, не одного только капитана Поля ввел в заблуждение плащ с белой отметиной. Над телом погибшего безутешно рыдала молодой военврач 3 ранга, повторяя сквозь слезы только: - Костя, Костя, - не имея сил перевернуть тело на спину.
Долго это, правда, не происходило, благо нашлось, кому разъяснить медику её ошибку, к огромной радости обоих.
Прекращение операции "Искра" несмотря на её очевидную незавершенность, обернулось щедрым дождем наград, как для Мерецкова, так и для Манштейна.
За успешное руководство войсками фронта Кирилл Афанасьевич получил орден Ленина и личную благодарность от Верховного Главнокомандующего. Сам же герой операции довольствовался только орденом Боевого Красного Знамени. Большим товарищ Сталин его наградить ничем не мог.