Лепила
Шрифт:
Да, задачка. Ведь хотел сидеть и не высовываться, а теперь батальонную медслужбу организуй. Причем если что не так, все шишки понятно кому достанутся. Дотянуть бы до ротации без проблем, а там пусть голова болит у сменщика, кем бы он ни оказался. Сейчас же нужно налаживать взаимодействие с новыми подчиненными, как бы не было проблем, когда в подчинении у лейтенанта другой лейтенант.
Глава 7
Отношения с новыми подчиненными наладились неожиданно легко. Лейтенант Лютте, жизнерадостный полноватый блондин чуть выше меня ростом, сходу признал мой авторитет, просто осмотрев пациентов и поговорив с Рютом, что меня крайне обрадовало. Так оно проще для всех. Я озвучил ему пожелания начальства, и мы начали в две головы думать, как нам лучше обустроить батальонную медсанчасть и что нам для этого потребуется. Чтобы не переводить попусту казенную бумагу, мы чертили планы и схемы прямо на песке в тени лазаретной палатки и записывали уже окончательный вариант, но вскоре солнце поднялось выше, и мы вынуждены были убраться обратно внутрь. На дощатом полу чертить было невозможно, снаружи откровенно жарко, так что пара бьющих баклуши в лазарете практически выздоровевших пациентов была отправлена на склад с приказом притащить ровную столешницу
После обеда, перенеся окончательный вариант наших схем и планов на бумагу, я явился к майору представить плоды наших трудов на начальственное утверждение и застал его и обоих капитанов за активным освоением еще одной столешницы со склада в качестве грифельной доски. Идея пошла в массы. После того, как начальство одобрило и завизировало наши схемы и планы, подбросил им мысль, что на отдельной столешнице можно вырезать контурную карту окрестностей и поверх нее уже чертить всякое разное военное. Пока начальство озадаченно думало, я сбежал обратно в медсанчасть, нам предстояла куча работы. Дальше началась рутина. С расширением медсанчасти справились за день, всего работы было присоединить к нынешней палатке еще две, положить дощатые полы, да собрать койки, тумбочки и шкафы. Работы выполняли силами пациентов, которых, по-хорошему, уже можно было ставить обратно в строй. Парни откровенно скучали, так что были приставлены к делу, чему сами были рады. Оказалось, что алебардщик с уже вылеченным переломом руки до Легиона работал столяром, ему было поручено изготовление шкафов, стандартные меня категорически не устраивали, неудобные по внутреннему устройству, да и нормально закрыть их невозможно, запоры от честного человека. Следующие три дня были посвящены оборудованию санитарно-гигиенической части лазарета, здесь уже пришлось просить прислать солдат копать канавы и помогать тянуть водопровод. В итоге у нас появился свой душ на шесть кабинок и выложенный камнями небольшой бассейн с проточной водой все от того же колеса на реке, благо до него было всего-то метров двадцать. Выгребную яму засыпали, вместо нее поставили нормальный (насколько возможно) туалет проточной системы, с отводом воды по трубе от реки и сливом обратно в реку ниже по течению. Весь водозабор проходил через бактерицидные амулеты, риск, что кто-то из служивых случайно подцепит какую-нибудь местную дизентерию был сведен до нуля.
Дальше настала очередь отработки личным составом оказания первой помощи и эвакуации с поля, лейтенанты с сержантами с неделю гоняли нас до седьмого пота, здесь я не посчитал возможным отлынивать и носился по песку, холмам и зарослям наравне с остальными, в результате чего стал для остальных «своим парнем», коллеги по медицинской части подобным явно не злоупотребляли. Мне же важно было самому увидеть и почувствовать, что и как происходит в боевой обстановке, и заранее скорректировать наши планы и схемы. По результатам недельных учений выделили полтора десятка солдат, явно лучше остальных соображавших в медицинских вопросах, их я назначил санинструкторами и временно забрал в медсанчасть, где еще неделю мы их интенсивно дрессировали. В итоге, четверых самых толковых оставили в медсанчасти в качестве санитаров и медбратьев, остальных распределили так, чтобы в каждом отделении был свой санинструктор. Несколько переделав микроскоп, чтобы в него мог смотреть человек без магических способностей, я под конец обучения прочитал всему медперсоналу, и новому, и старому, краткий курс практической паразитологии, показывая образцы разной гадости, обнаруженной в речной рыбе и земноводных. Все впечатлились, санинструкторы явно прониклись новой миссией нести гигиену в массы и следить, чтобы все их сослуживцы хотя бы мыли руки.
Пара дней прошла спокойно, правда, во время упражнений с оружием боец неудачно упал и древком собственной алебарды сломал себе плечевую кость. Санинструктор оказал первую помощь, после чего пострадавшего с шиной на руке привели в медсанчасть, где им занялись уже мы с Лютте. Перелом оказался простым, так что совместили кость, я ее срастил, после чего наложили гипсовую повязку и отправили в пустующую недавно пристроенную палату приходить в себя. В принципе, можно было и без гипса обойтись, но не было ни у меня, ни у моего коллеги полной уверенности в том, что срощенный магией перелом не разойдется. После этого Лютте занялся дальнейшим обучением младшего медперсонала, я же стал планировать вылазку за лекарственными растениями и, главное, ивовой корой. Пора налаживать собственную фармакологию. Вылазку запланировали на следующий день, в помощь и для охраны нам придали взвод лейтенанта Хуфа, все-таки сейчас неспокойно.
Вышли с рассветом, прошли через КПП и полосу отчуждения и двинулись вверх по течению речки, названием которой никто не интересовался, речка и речка. Нам предстояло пересечь гряду холмов и выйти в зеленую саванну, где по берегу реки и росли ивы. Весь путь туда был меньше трех миль по относительно прямой дороге или миль пять по течению реки. Будучи практически полным невеждой в местной ботанике, я сразу делегировал полномочия по поиску лекарственных растений Лютте, Рюту и Харену, сам же взвалил на себя нелегкое бремя общего руководства, восседая в седле и начальственным взором обозревая окрестности. Окрестности были достаточно живописны и радовали глаз, ничего подозрительного заметно не было, не считая видных в магическом зрении меток каких-то животных далеко от нас. Несколько раз по сигналу Лютте наша процессия останавливалась и, если обнаруживались интересные растения в значимом количестве, к сбору привлекали солдат. Удивило, что бойцы ответственно относились к заданию и собирали растения точно по инструкции, бережно и осторожно. Впрочем, для себя же и старались. В итоге, примерно милю по холмам мы прошли часа за полтора, солнце еще не успело подняться высоко. Дальше Лютте повел нас напрямик к меандру реки, по его словам, там росли какие-то особенно полезные травы. В общем, до ивовой рощи мы добрались часов через пять после выхода из лагеря. После краткого отдыха начали разбираться, как же нам эту самую кору заготовить, тут на помощь пришли двое бойцов, занимавшихся раньше плетением корзин, их поставили руководить операцией. Решено было просто заготавливать прутья, кору с них снимать уже в лагере. Прутья тоже в дело пойдут, на строительство дополнительных укреплений. Гамбионы* здесь вовсю используются. Набрав здоровенные вязанки прутьев и нагрузив
*) Гамбион это быстровозводимое укрепление. Представляет собой короб из металлической сетки, который заполняют землей и камнями. Здесь делают то же самое, только вместо металлического короба используется плетеная из ивы прямоугольная корзина.
Ждать пришлось около часа. Чтобы как-то занять солдат, попросил лейтенанта Хуфа, чтобы они сделали из заготовленных ивовых прутьев что-то вроде щитов, чтобы прикрыть себя и лошадей от осколков и стрел. Стрела такой щит, разумеется, пробьет, да только уже неприцельно, седока-то сквозь него не разглядеть. К приходу подкрепления щиты были готовы. Подкрепление в виде целого взвод Далера ничего подозрительного не обнаружило, да только в прошлый раз мы тоже засаду не смогли распознать.
Мы двинулись по проходу обратно, пешие бойцы шли с обеих сторон по гребням холмов, ничего подозрительного не было видно, но беспокойство нарастало. Я пытался сравнивать наблюдаемый сейчас рельеф с тем, что видел с утра, но абсолютная память тут мало помогала, и смотрел тогда с другой стороны, и солнце светило под другим углом. Все время казалось, что вот этот камень стоял на другом месте или вон тот куст подвинулся, но выяснялось, что это просто игра теней. Ничего не добившись, кроме головной боли, я прекратил это безнадежное занятие, пытаясь вместо этого усмотреть хоть какую-то неправильность магическим зрением. За очередным изгибом дороги эта самая неправильность бросилась в глаза, рука сама поднялась, останавливая нашу колонну. С минуту я приглядывался к пологому склону холма, где глаз зацепился за что-то, потом понял, в чем дело. Окружающая природа вся пронизана видимыми магическим зрением потоками энергии. Обычно они слишком слабые, чтобы их заметить, если специально не приглядываешься, а тут на склоне было несколько пятен, за которыми нити энергетических потоков исчезали из виду, будто их закрывал непрозрачный экран, не приглядывайся я специально, не разглядел бы. Левый локоть привычно натянул враспор ремень кентуккийки, приклад уперся в плечо, а большой палец правой руки взвел курок. Между тем спешившиеся солдаты подтащили плетеные щиты и укрылись за ними. Обозначив потенциальные цели и дождавшись, пока стрелки возьмут их на прицел, не отрывая взгляда от мушки винтовки, я кинул файербол в самое крупное из этих пятен. Удар шаровой молнии снес маскировку засады, и в открывшиеся нашим взорам орочьи окопы полетел рой стрел. Тут сработали знакомые уже мины, несколько камней взорвались с грохотом, но каменные осколки завязли в плетеных щитах, не причинив никому особого вреда, выскочивший из-за валуна шаман прикрылся воздушным щитом от стрел творя какую-то волшбу, но щит оказался бессильным против моей винтовочной пули, волшба же взорвалась огненным смерчем, снесшим защищавших шамана воинов. Тут сверху с гребня холма ударили шедшие там лучники, на чем сопротивление орков прекратилось. В плен попали четыре урук-хая, двое из охраны шамана, оглушенные взрывом его волшбы, и двое раненых, у нас же только двоих задели каменные осколки, одному отсекло мочку уха, другому рассекло скулу. К сожалению, от шамана и его артефактов практически ничего не осталось, так что, оказав помощь раненым (залив клеем ранения наших солдат и просто наложив жгуты оркам), колонна двинулась дальше к ПВД.
Сразу после прибытия пришлось участвовать в малоприятном, но необходимом действии, в допросе пленных орков, моя задача была не дать им умереть раньше времени. Мерзкое это дело, не хочу вспоминать, тем более, повторять. Но по итогам мы выяснили, что на юге, аж в полусотне лиг от нас, некий амбициозный вождь начал строить свою империю, он уже объединил полторы дюжины племен, подчинил себе огромную территорию, а теперь собирал армию для похода в нашу сторону, прям Чака* какой-то. Насколько я понял, Лундия и ее Орочий Легион были для него единственным сильным противником, вот он и решил с нами разобраться, а пока засылал небольшие диверсионные отряды, проводя своеобразную разведку боем. Так или иначе, пусть об этом начальство думает, у него голова большая.
*) Чака ка-Сензангакона, вождь племени зулусов на юге Африки, создал зулусскую империю в начале 19 века. Неизменно побеждал в боестолкновениях с британскими солдатами.
Следующий день был посвящен фармакологии, точнее, налаживанию фармахимической лаборатории. Полученное со склада оборудование было хоть и примитивным, но вполне рабочим. К вечеру была получена первая пробная партия ацетилсалициловой кислоты, рождение фармакологии на Изначальной состоялось. Попутно мы собрали большой перегонный куб и получили первую партию вполне качественного спирта, без которого не может существовать никакая медсанчасть. Лабораторию и химическое производство, если его так можно назвать, возглавил фельдшер Харен, в юности учившийся на аптекаря, у парня был очевидный талант и интерес к химии, мы проболтали с ним полночи, дегустируя сделанную из первой партии спирта водку, снимая дневной стресс, я пересказывал курс общей химии Полинга, он записывал в блокнот, постоянно переспрашивая и уточняя непонятные моменты. Под конец мы так и уснули, не раздеваясь, на койках, на которых сидели, используя стоящую между ними тумбочку в качестве сервировочного столика.
Утро встретило ожидаемой головной болью, которую заглушили полученным накануне аспирином. Однако, когда мы зашли в отведенную под аптеку часть палатки, настроение испортилось враз. Кто-то взломал нехитрый замок на шкафу и украл бутыль со спиртом. Крики и шум снаружи намекнули, что неприятности не только у нас одних.
Оказалось, что четверо солдат из взвода лейтенанта Увера украли спирт из аптеки, напились и устроили поножовщину, один был убит, другому проломили череп без надежды спасти, оставшихся двоих поймал караул, когда они пытались перелезть через стену. Видимо, алкоголь совсем отключил мозги, даже если бы им и удалось живыми пересечь минное поле, до ближайшего человеческого города добраться шансов было ноль. После краткого следствия и суда эта пара была повешена на виселице у плаца. После этого не слишком приятного, но поучительного мероприятия майор собрал всех офицеров у себя и устроил мне форменную выволочку. Орал он так, что оглохнуть было можно. Потом досталось и Лютте, и Уверу, Весселу. Недосмотрели.