Лэрн. На улицах
Шрифт:
Уцелевшие бойцы открывают шквальный огонь, но неизвестный, полностью игнорирует свинец, отвечая гулко бахающими выстрелами, каждый из которых валит одного из противников замертво. Не знаю из чего тот стреляет, но судя по звуку, калибр должен быть весьма солидным.
Спустя несколько секунд всё затихает — слышно только подвывание явившегося первым капитана, который всё ещё жив и корчится на полу. А со стороны лестницы кто-то орёт, обращаясь к выжившим.
— Если хотите остаться в живых — бросайте оружие и сдавайтесь! Морсаровы ублюдки!
Мгновение стоит тишина, потом по полу катится чей-то револьвер — выжившие в
Помимо меня, в комнате ещё двое выживших, которые тоже избавились от своего оружия и с опаской поглядывают на неизвестного. Тот на момент поворачивает голову в мою сторону и я замечаю блеск металла под кожей, содранной пулей. Механоид — это объясняет устойчивость к свинцу и наличие мощных револьверов, из которых он смог вести огонь.
— По одному подходим к лестнице и показываем свои руки. Советую не дёргаться, иначе сдохнете.
Переглянувшись с обоими оставшимися в живых бойцами Борса, понимаю, что желанием идти первыми они не горят. Хотя, терять в данной ситуации, вроде уже и нечего. Осторожно обойдя заваленный на бок стол, шагаю в сторону лестницы, приближаясь к механоиду. Когда нахожусь уже в ярде от него, сзади слышится искажённый болью голос капитана.
— Спуститесь сюда, трусы! И вытащите меня! Это приказ!
Сделав ещё шаг, поднимаю голову наверх и сталкиваюсь взглядом с дюжим полицейским в синей форме и круглом высоком шлеме, что нацелил на меня револьвер. За его спиной двое коллег с винтовками, в руках, которые тоже держат меня на прицеле. Показываю руки, а блюститель закона, после секундного раздумья командует.
— Стой на месте. Вы двое — вниз, вытащите его.
Насколько я могу судить, синемундирник не сильно рад тому факту, что офицер политической полиции выжил. А ко мне, бухая сапогами, быстро спускаются двое полицейских, сжимающих в руках винтовки. Отступая назад, пропускаю их мимо себя и заодно разглядываю вблизи оружие механоида, невольно поражаясь физической мощи существа — в каждой из его рук, по револьверу, чей калибр навскидку, не меньше двенадцати эйлов. Сомневаюсь, что у меня вышло бы сделать из такого больше одного прицельного выстрела — слишком большая отдача. Да и вес у них немалый, если отталкиваться от размеров этой "карманной артиллерии".
— Чего застыл? Пулю хочешь? Давай наверх!
Дёрнувшись от звука голоса рявкнувшего полицейского, замечаю, как губы механоида расплываются в подобии улыбки. Учитывая, что одна из пуль попала ему в челюсть, разворотив кожу и тонкий слой плоти под ней, зрелище довольно жуткое. Передёрнув плечами, устремляюсь вверх по ступенькам, быстро приближаясь к служителям правопорядка. Поравнявшись с первым, хочу к нему обратиться, но меня сразу толкают наверх, где вжимают лицом в стену и защёлкивают на запястьях наручники.
Заговорить получается только в момент, когда меня выталкивают во двор, где мордатый полицейский принимается за обыск.
— Эй, я не из их банды — меня сюда привели силой.
Закончивший обыск капрал, разворачивает меня к себе, опуская себе в карман несколько найденных монет, что вытащил из моего пальто и придирчиво разглядывает.
— В управлении разберутся, кто там и откуда. Троих наших положили, рицеровы уроды — вам теперь не отвертеться.
Когда меня снова крутят вокруг своей оси, направляя к выходу за ограду, действительно замечаю три трупа в полицейской форме — у “синих мундиров” есть все основания быть в бешенстве. Выведя на улицу, меня заталкивают в пародилижанс и усаживают на металлическую лавку, приделанную к стене. Спустя минуту, внутрь забрасывают ещё двоих мужчин, закованных в наручники, а за ними забирается пара полицейских, поигрывающих деревянными дубинками. Сразу, как двери закрываются, один из них бьёт ладонью по стенке транспорта и тот трогается с места.
Глава V
К зданию окружного полицейского управления нас подвозят минут через двадцать. К моему удивлению, ни один из находящихся в пародилижансе полицейских не пытается отыграться — только пару раз одаривают ударами дубинок. Зато внутри с нами не церемонятся — сразу, как только оказываюсь в коридоре блока с камерами, меня сбивают с ног, отправив на пол и несколько раз впаивают ногами по рёбрам. Закончив, сдирают моё потрёпанное пальто и проходятся по телу пальцами, забирая последние несколько монет, зашитых в нижней части правой штанины.
После обыска, один из полицейских ещё раз пинает в бок.
— Вставай, дерьмо морсарово — пшёл к себе в камеру.
Опираясь руками, начинаю подниматься и получаю ещё один удар дубинкой, валящий с ног. Голова раскалывается от боли, а перед глазами всё плывёт. Чувствую, как по коже течёт тёплая кровь. Сверху же слышится довольный смех "синих мундиров".
— Поднимайся, морская плесень — хватит из себя аристократа корчить.
Получив ещё пару ударов ногами, выпрямляюсь, придерживаясь руками за стену и вдоль неё бреду вперёд, подгоняемый тычками дубинок. В конце концов меня заталкивают в камеру, швырнув в спину скомканное пальто.
— Наслаждайся лучшим отелем Каледа, гхаргов выродок.
За спиной грохочет металлом захлопывающаяся дверь, а я медленно сползаю на пол, прижавшись спиной к стене. Зрение приходит в норму через несколько минут и я перемещаюсь на железную лавочку, врезанную в боковую стену камеры. Правда, почти сразу меняю своё решение и укладываясь на пол, расстелив там изорванное пальто. Лучше так, чем пытаться умоститься на ледяной стали. Даже в "Ночном озере" условия были чуть получше — похоже меня запихнули в камеру для нарушителей, которые особенно не нравятся полиции.
Пытаюсь обдумать линию поведения, но голова упорно не хочет работать — череп раскалывается от боли, а скоро начинает ещё и бить дрожь, здесь всё-таки довольно холодно. Попытки устроиться поудобнее только ухудшают положение, так что спустя несколько минут я поднимаюсь с пола и начинаю мерять небольшую камеру шагами, помахивая руками — в моём текущем состоянии это довольно сложно, но иного варианта согреться я не вижу. А замёрзнуть здесь, подхватив заболевание лёгких или вовсе сдохнув, не хочется.