Лес на той стороне. Книга 2: Зеркало и чаша
Шрифт:
Новина выделил Избране троих сопровождающих, и она поехала в обратную сторону. Оставив лошадь, она села в лодку, и провожатые перевезли ее на другой берег Великой, к святилищу. От берега к нему вела настоящая дорога: через равные промежутки с двух сторон стояли деревянные идолы в человеческий рост, изображавшие умерших предков, вдоль цепи которых ныне живущие приближаются к божеству. На частоколе красовались вылизанные ветрами и дождями коровьи черепа. Избрана вспомнила старое смоленское святилище, украшенное подобным же образом черепами прежних Сварожьих коней, и прибодрилась. В конце концов, она и та женщина, которая здесь правит, равны происхождением и воспитанием. Теперь, когда каждая из них осталась одна перед многочисленными бедами, они обязательно договорятся.
В
– Да пребудет всегда сила Рода и Рожаниц на этом месте! – сказала Избрана, остановившись в трех шагах перед ней. – Я хочу видеть старшую жрицу.
– Да будет с тобой благословение Рода! – ответила женщина. – Кто ты?
– Я – Избрана, дочь Велебора и Дубравки, смоленская княгиня.
Глаза женщины широко раскрылись, но она ничего не сказала и исчезла. Через некоторое время между приоткрытых воротных створок показалась новая фигура. Это была высокая и худощавая немолодая женщина, и ее совершенно седые длинные волосы были распущены в знак того, что она посвящает себя только служению божествам. Держалась она прямо и гордо, голубые глаза смотрели умно и ясно, а выражение морщинистого лица было открытым и уверенным. Жрица была одета в белую рубаху, накидку из собольего меха и красный плащ с золотой застежкой, со вписанным в круг золотым соколом. Она сразу заметила на груди Избраны почти такую же – только представители княжеских кривичских родов могли носить этот знак своего небесного покровителя, – а потом взглянула в лицо гостье. Просто одетая и усталая после долгого путешествия, Избрана и сейчас оставалась княгиней из рода Перуна и Прерады, и лицо старой жрицы смягчилось.
– Неужели к нам пришла сама княгиня Смоленска? – спросила она. – Трудно было поверить своим ушам, услышавшим эту весть, но не поверить своим глазам я не могу. Да будет с тобой благословение Сварога и Макоши, дочь моя. Проходи.
Она отошла от ворот, и Избрана последовала за ней. Идолы здесь помещались не на открытой площадке, а внутри постройки, но Избрана лишь мельком оглядела деревянную резьбу столбов, обходя храм. На пороге дома, где жили жрицы, ее уже ждали четыре или пять женщин. По размерам просторной избы было видно, что она рассчитана на гораздо большее количество жительниц, но голодные годы и здесь собрали свою дань. Причем все жрицы были стары – как видно, молодых и красивых увезли варяги, а на их места пришли осиротевшие старухи, потерявшие детей и внуков. Среди этих усталых старух Избрана была как солнечный лучик среди сугробов – и ей немедленно захотелось что-то сделать для них, принести в это горькое место хоть чуть-чуть молодости и силы.
Внутри горел огонь в очаге, было тепло. Избрану усадили к столу, предложили ей молока и хлеба – серого, жесткого, но все же хлеба. Молоко было налито в старинный, тяжелый серебряный кубок греческой работы, с голубыми и красными самоцветными камнями. Избрана взялась за него обеими руками: и кубок, сохранившийся несмотря на голод и разбойные набеги, и молоко казались ей чем-то удивительным.
– Так это правда, что князь Волегость погиб? – Избрана отпила немного молока и посмотрела на жрицу. – Там у ворот мне сказали, что он хотел отбить свою бывшую невесту…
– Да, он сделал то, что каждый год пытается сделать Велес, осенью похищающий Лелю. И каждую весну Перун настигает врага, и светлая богиня снова выходит в мир, чтобы дарить радость и процветание земле… – напевно отозвалась жрица, и глаза ее затуманились. В любом событии она привыкла видеть отражение тех сил и законов, которые правят вселенной, и потому ей все было ясно наперед. – Я говорила ему, что Велес терпит поражение и будет терпеть его, пока стоит мир, но он не послушал меня. Я спрашивала богов, вынимала для него резы, и выпала ему реза Нужда – знак Велеса, бога Нави. Ему выпал знак запрета, но он не внял голосу бога. Гордость ослепила его, он хотел непременно получить ту женщину, которую ему обещали, и не заметил, когда встал на путь Нави. Реза Нужда – знак запрета, но и знамение того, что душой его
– Но я слышала, у вас есть его сын?
– Да, есть, князь Вадимир, сын Волегостя и Ильмеры, да будет путь ее легок в садах Сварога. Ему всего десять лет, но он законный наследник плесковских князей. Но только через два года мы сможем вручить ему княжеский меч. А теперь он в руках Хотобуда. Но расскажи же мне, почему ты приехала? – Жрица пристально взглянула на Избрану. – Думается мне, смоленская княгиня не для того отправилась зимой в такую даль, чтобы узнать наши новости.
– Я хотела попросить помощи у князя Волегостя, – ответила Избрана и опустила глаза. – Мне… пришлось тяжело в последнее время… У нас… случилась война с князем Столпомиром полотеским… Мой брат… Мои люди побоялись, что проиграют войну и им всем придется плохо, и захотели заключить мир со Столпомиром любой ценой. И они решили, что хорошей ценой за это буду я. Они хотели предложить меня в жены князю Столпомиру, не спрашивая моего согласия.
– Но разве ты не дала бы согласия, если от этого зависели бы мир и благополучие твоей земли? – спросила жрица. Она понимала, что узнала еще далеко не все. – Ведь твой долг как княгини был в том, чтобы добыть мир для своего народа, даже если ценой за него будет твоя свобода.
– Я решилась бы на это, если бы… Если бы… – Избрана никак не могла выговорить, что уже не была к тому времени княгиней в своей земле. – Мой брат Зимобор… Он… Он стал союзником Столпомира, и смоленского князя люди видели теперь уже в нем. Земле смолян моя жертва уже ничего не дала бы, а для меня этот брак стал бы изгнанием и больше ничем. Я потеряла бы и престол, и свободу. А так я потеряла пока только престол.
– Так, значит, тебе пришлось бежать из собственной земли?
Не поднимая головы, Избрана кивнула.
Жрица не слишком удивилась. Она была дочерью и внучкой князей и выросла на подобных историях.
– И сейчас в Смоленске правит твой брат Зимобор? – уточнила она.
– Не знаю. Видимо, да. Когда я ушла, он еще не вернулся, но он был в войске Столпомира, которое захватывало наши земли. Возможно, что сейчас он уже в Смоленске.
Огняна помолчала. Она хорошо понимала Избрану и сочувствовала ей, но обе женщины были почти одинаково бессильны перед плотным строем враждебных обстоятельств.
– Всем нам Перун дал не много удачи, – наконец сказала жрица. – Пока я могу предложить тебе только приют в доме Рода и Макоши. Даже если твой брат будет тебя преследовать, здесь ты будешь в безопасности. Женщина твоего происхождения может занять среди нас достойное место. Тем более что у меня нет наследниц, родных мне по крови… Но что будет происходить в Плескове, даже я пока не могу тебе сказать.
– Но ведь я приехала не одна. – Избрана снова подняла глаза. – У меня есть дружина из сорока человек, и каждый из них стоит двоих. И если плесковский князь во вражеских руках, мы сделаем все, чтобы освободить его. Все это варяги, но они отличные и надежные воины. И надежные люди, – тише добавила она, вспомнив, что варяги с их продаваемой за серебро отвагой остались верны ей, когда свои ее предали.
– Вот как! У тебя есть дружина! – Жрица оживилась, ее глаза заблестели. – Так что же ты сразу… Где они?
– Остались у ворот.
– Те, в детинце, их уже видели?
– Видели. Мы ведь подъехали прямо к нему.
– Жаль! – Огняна покачала головой. – Ну, да вы же не знали. Ничего! Сорок человек, о которых Хотобуд знает, все-таки гораздо лучше, чем ничего.
– А у него в детинце много людей?
– Своей дружины и тех, кто к нему присоединился, всего с полсотни человек. Но ведь и у старост почти пять десятков. И есть еще Твердята, десятник воеводы Мирослава. Самого Мирослава Хотобуд убил на вече, но из его дружины семнадцать человек уцелело, и сейчас это наши лучшие воины.