Лесь (пер. И.Колташева)
Шрифт:
Прежде всего, очевидно, необходимо было ликвидировать это стреляние в голове, которое наполнило его до такой степени, что оглушало даже чувство постигшей его катастрофы.
На шум в голове был только единственный способ, и этот способ Лесь применил без малейшего колебания. Он только немного подумал, что ему выбрать: бар «Под Аркадами» или рыбный бар на Пулавской, и быстро решился на последний, так как воздух в том направлении казался ему более свежим. Он оторвался от враждебных, отталкивающих закрытых дверей, к которым прислонился плечами, и пошел на юг.
Выпитый
Человек, который потерял все, естественно, больше ничего уже не может потерять. Лесь стал именно таким человеком. После третьего глотка он окончательно оценил свое положение и почувствовал даже некоторую гордость, что ему так интересно удалось прыгнуть в пропасть. В него влился дух отчаяния. Уже без боязни и дрожи он сунул руку в карман выгреб оттуда все деньги, предназначенные неизвестно для чего, и пересчитал их. Из общественных двух тысяч четыреста и его собственных двухсот злотых остались не больше тысячи трехсот, не считая тех мелких, которые должен будет оставить здесь, в баре. Остальные подверглись дематериализации.
Обыкновенное сидение в баре казалось ему недостойным человека, так морально падшего. Необходимо было сделать что-то большее, что-то мощное, что-то, что могло было бы стать вершиной уничтожения его жизненной карьеры.
Он вышел из рыбного бара и направился в северном направлении. Возможности, которые скрывались в центре метрополии, и северное направление полностью отвечали состоянию его духа. До сих пор у него было множество недостатков, но он был порядочным человеком. Теперь он перестал им быть. Он сравнил не принадлежащий ему миллион с принадлежащими ему тысячей сто злотых. Миллион, выигранный в проклятое тото-лотко, и тысяча сто, предназначенное на этот выигрыш. У него остался мизер, который жег ему карман.
Необходимо было избавиться и от этого мизера. Поскольку черти забрали столько, то пусть забирают и все остальное с ним заодно. Избавиться немедленно, без колебания, без сожаления и окончательно! Только с фантазией! С шумом! С фанфарами! Если падать, то падать с хорошего коня!… Коня!!!
Лесь вдруг остановился. К остановке подъезжал автобус с надписью «Бега». В него входила небольшая группа людей, но внутри было еще достаточно места.
– Коня!!! – забушевало в душе у Леся дерзко и бунтующе.
Подтолкнутый категорическим требованием вдруг разъяренной души он двинулся к автобусу. Подтолкнутый затем
Его душа требовала многое. Поэтому он купил самый дорогой билет за тридцать злотых, протиснулся мимо пустого входа и влез на трибуну. Программа бегов ничего не говорила о том, с чего можно начинать, поэтому покупать ее не было смысла. Правда, входной билет тоже ему ничего не давал, но его, к сожалению, необходимо было купить, чтобы войти на трибуну.
Лесь оказался посреди беснующейся в эмоциях толпы, которая старалась в самое кратчайшее время расстаться с возможно большим количеством денег. У самого выхода стояли два человека, один из которых хватался за голову и стонал:
– Эта четверка! Эта чертова четверка!…
А другой, молча, с унылым выражением, рвал на мелкие кусочки большое количество бумажек и бросал их на пол.
На Леся действовал не только дух отчаяния, но и алкоголь. Царящая вокруг атмосфера подействовала на него очень сильно. Он уже видел игровые салоны, кучи банкнотов на столах, горящие глаза, услышал звон золота, крики крупье… Монте Карло!…
– Моему деду посчастливилось в Монте Карло!… – подумал он с гордостью.
Но мысли его вдруг оборвались, ибо он никак не мог решиться на что-то. Что сделал тот дед в Монте Карло?… Потратил? Все спустил? Растратил?… Он ведь точно так же мог и выиграть. Правда, немного нехорошо было то, что Лесь вообще не мог припомнить ни одного счастливого выигрыша в своей семье, даже вспоминая прадеда.
Но мысль о дедовской фортуне в Монте Карло была такой сильной, что выпирала наружу, и он должен был ее немного затолкнуть внутрь. Желая пройти вперед, он наткнулся в толпе на какую-то преграду и с гордостью сказал:
– Моему деду посчастливилось в Монте Карло!…
Отсутствие ответа, касающегося судьбы счастья снова остановило его и он вопросительно посмотрел на то что-то, что его задержало и не ответило на его возглас. Это что-то было элементом конструкции трибуны, естественно выказавшее полное равнодушие к счастью Лесева деда. Он брезгливо и с некоторой долей недоумения осмотрел преграду, которая вопреки всему оказалась не человеком, и пошел дальше.
– Моему деду посчастливилось в Монте Карло!… – звенело в его душе громко, сентиментально и взволнованно.
Обойдя два этажа и переждав очередной забег, смысл и результаты которого остались ему неизвестными, он вспомнил, что пришел сюда тратить остатки денег и чести. Выбрасывание денег горстями на террасу перед трибунами не было для него привлекательным, при том у него крутилась мысль, что дед в Монте Карло как-то иначе поступал. Дед, вероятно, делал ставки… Ну, так и ему необходимо ставить! Все равно на что!
Обнаружив место, где люди платили какие-то деньги, и избегая малейшего беспокойства, он подошел к кассе, где стояло меньше всего людей. Не обращая ни малейшего внимания на зеленую надпись над кассой: «100 зл.», он беззаботно вытащил из кармана двести злотых и подал их пани в окошке, повторяя то, что услышал от предыдущего игрока: