Лес Рук и Зубов
Шрифт:
Солнце заходит за тучу, и мир вокруг нас становится холодным и неприветливым. По кронам деревьев проносится порыв ветра, и листья показывают белую изнанку. Язык обволакивает привкус дождя, а издалека слышатся стоны разбуженных мною Нечестивых. Они услышали мои шаги и идут на запах.
Я принимаю решение ничего не говорить остальным про буквы на железных бирках. Не давать им ложной надежды. Мне больше не хочется видеть истерику Кэсс и нести бремя общих ожиданий.
Вдруг буквы вообще ничего не значат? Что, если тропа никуда не ведет? Вдруг мы разгадаем загадку, найдем решение, а оно снова заведет нас в тупик? Достаточно
А может быть и так, что все дороги ведут к Нечестивым, и, куда бы мы ни пошли, нам не уйти от своей судьбы, верной, как смерть. Быть может, и нет на свете никакого океана, огромного водного простора, нетронутого Возвратом.
XX
Похоронив Бет, Гарри и Трэвис возвращаются на тропу, где молча сидим мы с Кэсс и наблюдаем за спящим в обнимку с собакой Джейкобом; его костлявые плечики размеренно вздымаются и опускаются. Гарри объявляет новый план: пока солнце не село, вернуться к последней развилке и заночевать там.
Я прошу их идти без меня, а сама возвращаюсь к тупику и нахожу там Джеда, стоящего рядом со свежей земляной насыпью. Горе тяжелым бременем легло ему на плечи, руки безвольно висят по бокам.
— Ее укусила та, в красном жилете, — говорит Джед, не сводя глаз со свежей земли, которая в эти секунды уже проникает в плоть его любимой. — Она двигалась слишком быстро. А Бет… — Он сглатывает слюну и умолкает. — Бет опять забеременела, — наконец выдавливает Джед срывающимся голосом.
Я чуть медлю, но потом все-таки подхожу к брату и кладу его руку себе на плечо, чтобы разделить с ним горе.
Сперва мне кажется, что сейчас он меня оттолкнет, но Джед вдруг весь обмякает, и наконец-то мы снова брат и сестра. Узы, связывающие нас с детства, оказались очень крепки.
— Джед… — говорю я и боюсь продолжить, боюсь все испортить своим вопросом. — Расскажи, что случилось. Как ее заразили?
С земляной насыпи прямо к ногам Джеда соскальзывает круглый камешек. Брат выпускает меня из объятий, подбирает его и трет большим и указательным пальцами.
— Мы шли в собор, — говорит он. — Хотели сообщить Сестре Табите о беременности Бет, чтобы на церемонии Принесения Клятв ее благословили вместе с остальными будущими матерями.
Мои щеки вспыхивают: я вспоминаю, что должно было случиться в тот день.
Джед, прищурившись, смотрит вглубь Леса:
— Мы услышали сирену и спрятались в пустом доме. Я пытался заколотить окна, когда мимо пронеслись вы с Гарри. Я увидел, что вы бежите к тропе, и подумал, что это правильная идея. Единственный способ выжить. И еще… я страшно перепугался за тебя, Мэри. Но Бет… — Он качает головой, вспоминая. — Она не хотела идти на тропу. Слишком перепугалась. Она хотела забраться на платформу, к остальным. Ее так учили с детства. Я пытался ей объяснить, что на тропе тоже безопасно, что Стражи регулярно проверяют заборы и обновляют запасы, но она не слушала. — Джед замахивается, словно хочет швырнуть камешек в Лес, но в последний момент что-то его останавливает. — Я заставил ее пойти со мной. Потащил на тропу, как только начался ливень. Я подумал, что под дождем и в темноте… мы сможем прокрасться мимо Нечестивых. Но стоило нам выйти из домика, как Бет почти сразу схватила
Я крепко обхватываю себя руками, представляя, каково пришлось Джеду. Представляя, что значит быть в ответе за смерть любимой.
— И тогда у нас не осталось выбора. — Брат говорит еле слышным, мертвым голосом. — Люди на платформах видели, что Быстрая укусила Бет, и начали стрелять по ней из луков. Они хотели ее убить, поэтому вернуться мы уже не могли. Кровь от укуса стала привлекать внимание Нечестивых. Мы едва успели добраться до ворот.
Джед с трудом сдерживает слезы и едва дышит. Мне хочется прижать его к себе и укачать, как дитя, стереть его боль и горе.
Но я этого не делаю. Я стою у могилы Бет, смотрю в Лес и дивлюсь, что мы так и не привыкли к смерти. Мы сталкиваемся с ней каждый день своей жизни, она постоянно дает о себе знать, напоминает, чего может стоить одна-единственная ошибка, однако всякий раз она застает нас врасплох. Всякий раз нам слишком больно.
— У меня не было выбора, — наконец выдавливает брат, словно прося прощения. — Я не мог позволить ей стать одной из них. Мысль о том, что она уйдет в Лес, была невыносима.
— Знаю, — говорю я, вспоминая нашу мать и ее выбор, который я позволила ей сделать.
— Это был самый трудный поступок в моей жизни.
— Знаю, — повторяю я, не находя других слов.
Джед кивает, стискивает мое плечо и уходит по тропе за остальными разбивать лагерь. Я остаюсь у тупика, размышляя о своей лжи.
Потому что я не верю в Божий промысел, не верю в Божественное вмешательство и предопределение. Я никогда не смогу поверить, что все наши пути уже выбраны заранее и свободная воля ничего не значит. Что выбора на самом деле не существует.
На следующее утро солнце не столько встает, сколько просачивается в воздух, густой и так напитанный влагой, что кожа от него покрывается испариной. Хотя мы должны идти дальше, никто и шагу не делает с полянки, на которой мы заночевали. Кэсс отпивает из меха с водой и передает его дальше. До меня он доходит почти пустым.
После вторжения прошло три дня. Мы все измотаны, напуганы и раздавлены.
— Надо возвращаться, — говорит Кэсс.
Гарри рядом со мной громко выдыхает, словно долгое время задерживал дыхание. Аргус положил голову мне на колени и тяжело дышит; если провести рукой по мохнатому боку, можно пересчитать все ребра. Хвост безжизненно лежит в грязи.
— У нас нет воды, чтобы бесцельно шататься по Лесу, — продолжает Кэсс. — Без воды нам не выжить, а все время надеяться на дождь нельзя.
День только начался, а из моей рубашки уже можно выжимать пот и заливать его в мехи вместо воды.
— Может, поищем воду? — предлагает Трэвис.
— Нет, мы должны вернуться, — настаивает на своем Кэсс.
Она говорит заученно, словно много раз проигрывала эту беседу у себя в голове.
— Кэсс, милая, мне кажется…
От слова «милая» мой желудок скручивается в тугой узел. Я отворачиваюсь от всех, смотрю на Нечестивых, столпившихся у забора, и пытаюсь разглядеть за ними Лес.