Лесная крепость
Шрифт:
Весь район теперь живет тревогой за судьбу партизан. Люди знают, как тяжело им приходится… А она знает, что в лапы к фашистам попал разведчик Федор Годун, что дядьке Андрею угрожает смерть, что предатель и провокатор Климчук-Криворотый отправился обратно на болото. Маленький, толстый, с благодушным, улыбающимся лицом, он ни у кого не вызывает подозрений, партизаны ему доверяют, считают его своим.
Может статься, что он в одном отряде с Вадимом. «Дорогой мой! Видно, уж забыл меня, вычеркнул из памяти. А я все помню, все, все…
Оксана вспомнила и об Алеше Годуне. Наверно, сейчас уже готовится к своему рискованному плаванию…
Запыхавшись, выбралась наконец Оксана из оврага, остановилась, оглянулась. Далеко внизу осталась ветвистая яблоня, около нее копна скошенной травы. Алешу не видать. Он уже где-то у озера. Ищет лодку. Двадцать километров по воде — это, как она понимает, займет не менее четырех-пяти часов.
Отчалит он поздно, где-то в полночь, чтобы его не услышали, не остановили…
Ну конечно же, у забора ее дома стоял «опель». Рядом маячила высокая, щеголеватая фигура адъютанта полковника. На лице его нетерпение и досада. Завидев Оксану, спросил:
— Где задержалась фрейлейн? Мы опаздываем.
— Да, да, опаздываем… Навещала больную подругу. Я сейчас, быстренько.
Оксана поспешно переоделась в нарядное платье из легкого пестрого шелка. Набросила на плечи вязаную кофточку — вечера были по-осеннему прохладными.
…Когда она вошла вместе с адъютантом в ресторан, полковник стоял у окна спиной к залу — уже ждал ее. Услышав стук каблучков, резко повернулся и, добродушно улыбнувшись, двинулся навстречу. Он весь сиял. Сияли набриолиненные волосы, сияли сапоги, сияла грудь, увешанная крестами.
— О-ой! Фрейлейн! Однако вы заставляете себя ждать!
— Прошу прощения, мой полковник, — приветливо сказала Оксана, — но я могла совсем не прийти…
— О? Что такое?
— Кажется, расхворалась… Голова болит…
— Голова? Хм… дорогая фрейлейн, мы постараемся подлечить вашу очаровательную головку. Обер-лейтенант, — обернулся он к адъютанту. — Благодарю вас. Вы свободны!
Адъютант вскинул руку:
— Хайль Гитлер!
— Хайль! — Полковник взял Оксану под локоть и повел к столику.
Она устало опустилась в кресло. Стол был уставлен яствами — красная и черная икра, балык, лосось, жареные цыплята, даже трофейные устрицы. В центре возвышались бутылки с шампанским, с винами лучших иностранных марок.
— Вероятно, вы только что реквизировали винный склад, — сказала Оксана.
— Возможно, возможно, — самодовольно ухмыльнулся полковник. — Для вас, милая фрейлейн, я на все готов.
— А это мы еще увидим! Однако советское шампанское, так сказать, в центре внимания… — засмеялась Оксана, обратив внимание па знакомую этикетку.
—
— Не понимаю?
— Я вам охотно растолкую.
— Интересно…
Носке не спеша раскрыл серебряный портсигар, достал тонкую сигарету, вставил ее в мундштук и прикурил с помощью зажигалки. Пуская колечки душистого дыма, он пристально смотрел на Оксану:
— Символика простая, фрейлейн. Видите, советские бутылки стиснуты со всех сторон. Так сказать, они в кольце. Блокада! — И без перехода, значительно, нажимая на каждый слог: — Хайль Гитлер!
Оксана пожала плечами. Она не побоялась намекнуть полковнику, как неуместно его солдафонство при даме.
— С именем фюрера, дорогая фрейлейн, мы побеждаем, перекраиваем весь мир. С именем фюрера моя дивизия разгромит лесных бандитов. Вот так, милая Оксана.
Девушка сдержанно улыбнулась:
— Значит, мы сегодня будем громить партизан?
— Мы сегодня, а мои солдаты через пару дней…
— Насколько мне известно, вы их громите каждый день.
— Это так. Но решающая битва послезавтра.
— Ну раз вы уже отдали приказ, тогда… — Стараясь говорить весело и непринужденно, Оксана взяла в руки бокал.
— Конечно.
— О! Я желаю вам успеха, полковник. Полной победы.
— С нами Гитлер! С вашего позволения и начнем нашу атаку. — Носке взял бутылку шампанского, снял серебристую фольгу, раскрутил проволоку. Пробка выстрелила в потолок, из горлышка хлынула пенная струя. Полковник наполнил бокалы.
— Мы пьем, — сказал он со значением, заглядывая в глаза Оксане, — за вас, фрейлейн. Мне говорил Вилли: вы наш человек. Преданно служите великой Германии!
— Простите, господин полковник, вы говорите «великой», но после Сталинграда…
— Фрейлейн Оксана, пусть вас это не беспокоит. Сталинград — это нам хороший урок. Там не было точной стратегии и… как вам сказать, — стратега…
— А фон Паулюс? Его же сам Гитлер считал первоклассным стратегом.
— И, однако, фон Паулюс оказался не на высоте. Русские обвели его вокруг пальца.
— Нужно было ему помочь.
— Там не было меня, фрейлейн, — свел все к шутке полковник, — и моей дивизии.
— Зато вы здесь возьмете реванш за Сталинград…
— Конечно, мой фюрер увидит, на что я способен. Партизаны уже в мешке. Это и есть, фрейлейн, настоящая стратегия.
Полковник осушил весь бокал. Оксана отхлебнула несколько глотков.
Теперь они уже были не одни в зале. Ресторан постепенно заполнялся публикой. В основном это были офицеры со своими дамами.
В зале зажгли огни, засияла под потолком хрустальная люстра на бронзовых цепях. Официантка, хорошенькая, проворная девушка в строгом темном платье, с кружевной наколкой и в белом фартучке, подошла к радиоле, поставила пластинку.