Лесная крепость

Гомолко Николай Иванович

Ночь прошла спокойно. Проснувшись, Русак увидел, что старший группы Антонович закладывает в котел кости. Около тлеющего костра лежала горстка только что собранных волнушек. «Ну вот и грибков раздобыли, — довольно подумал Русак, — маловато, конечно, на восемь душ, но и это еда…» Увидев, что хозяин на ногах, тоненько заржал Байкал, задвигался, зазвенел уздечкой. Нужно было его покормить и напоить. Русак передал указания командира партизанского объединения Антоновичу, распрощался по-дружески с бойцами и поехал дальше.

Утро было ясное, теплое. Михаил

думал о ребятах-партизанах из отряда Антоновича и сетовал, что ничем не мог им помочь. «Соли нет — серьезное дело, нужно доложить дядьке Андрею».

Конь шел неторопливо, словно нехотя.

Только сейчас Михаил почувствовал, как голоден. Можно было, конечно, дождаться завтрака у партизан, но Мишка видел, что отряду Антоновича и так приходится совсем худо. Ребята все — кожа да кости, не мог он быть у них нахлебником.

Михаил похлопал себя по карманам, но они были пусты. Байкал на ходу выхватывал из-под ног пучки травы, звучно хрумкал. «И коня надо бы попасти», — подумал Михаил. За березовой рощицей возле елового леса он увидел небольшую зеленую полянку. Туда и повернул Байкала. Конь понял намерение хозяина, весело вскинул голову, заржал. Михаил соскочил с коня, не спеша стреножил его, а сам направился к березняку — грибов поискать, полакомиться заячьей капустой. Внезапно до слуха Мишки донеслось:

— Спасите-е-е!

Он повернулся па голос. Крик повторился:

— Спаснте-е-е!

Не мешкая, Михаил сорвал с плеча автомат и бросился к болоту.

Когда под сапогами зачавкала грязь, Михаил перешел на шаг. Голос долетал из-за густой стены лозняка, которая как бы надвое прорезала эту часть болота. Парень уже несколько раз проваливался в трясину, его чуть не затянуло до колен, — он выбрался с трудом и дальше стал двигаться медленно и осторожно.

Людей на болоте не видать, видно, кричал кто-то один. Но кто? Беженец, партизан или просто кто-то случайно заблудился?..

Михаил порядком устал. Он остановился и, уцепившись за корягу, что торчала на небольшом холмике, покрытом пожухлой травой, перевел дух. Голос уже слышался совсем близко. Михаил тоже закричал и стал пробираться по кочкам напрямик. В голове шумело, ноги слабели с каждым шагом. Парень понимал, что в борьбе с проклятым болотом теряет последние силы, которые нужно беречь. Но ведь человек погибает! Как же ему не помочь!

Русак подошел к «чертову окну», он видел лишь затылок человека и рыжий чуб.

— Э, братуха, и как тебя угораздило?

— Братка, спаси! Братишка… — Криворотый стонал и давился жижей, которая затекала ему в рот.

— Ну и попал ты в переделку! Продержись немножко, что-нибудь придумаем!

Михаил осторожно, проверяя под ногами грунт, стал подбираться к бедолаге.

— Братка, погибаю. Сил нет… — молил Криворотый.

— Подожди, ну подожди чуток. Я сам еле держусь. И какой дьявол тебя занес сюда? Гнались за тобой или у самого головы нет?

— Братишка… братишка…

— Вот тебе и братишка! Не погоняй, долго терпел, еще потерпи…

Михаил

прикидывал так и эдак. Близко подойти — опасно. За жердиной возвращаться — не успеешь, утонет бедолага. Лицо уж и так посинело, губы белые, трясутся, жижа подбирается к самому подбородку. И рук не видно. Как помочь?

Михаил огляделся и увидел на пригорке кривульку березку. Прикинул расстояние, и сразу возник план.

— Подержись еще маленько! Фу ты, ну ты… — Михаил снял ремень, захлестнул ствол березки, а свободный конец привязал к автомату. Ухватившись за приклад, Михаил лег и начал на животе продвигаться к человеку, вытянувшись во весь рост, достал наконец сапогами до его головы.

— Берись! Хватай руками, — крикнул Михаил.

Человек с трудом выпростал из трясины руки и судорожно вцепился в сапог своего спасителя.

— А теперь помаленьку поехали, — приказал Михаил. — Фу ты, ну ты… Теперь будешь знать, как ходить по болоту… Ну, еще немного. Хватайся за кочку! Тут я тебе руками подсоблю!

Когда Климчук подполз к кочке, Михаил крепко схватил его за плечи и вытащил из трясины.

— Живой? Нахватался воды? Это ничего, ложись вниз лицом, я в момент… — Мишка подхватил «утопленника», подсунул ему под живот свое колено и сильно притиснул сверху. Изо рта спасенного хлынула черная жижа.

— Полболота, поди, выпил и, смотри, молодчина, выдюжил. А теперь поднимайся, нечего отлеживаться. Покажись, кто ты такой. Партизан?

Криворотый отплевывался, стонал и чертыхался. Его бил озноб.

— Где ж твое оружие? Что ты здесь делал?

— Там, там, — Климчук показал рукой на «чертово окно».

— Ага, было, да сплыло, — засмеялся Русак. — Ну, отдышались и пойдем.

— Нужно достать, — прошептал Климчук, — там…

— Доставать не будем, — решительно перебил Михаил. — Скажи спасибо, что сам живой остался. Все равно не найдешь…

— Там… мешок…

— Фу ты, ну ты… Хочешь, чтобы и я туда сиганул? Считай, что пропали и карабин и мешок. А что в мешке?

— Патроны…

— Какие патроны?

Криворотый повернулся к Русаку и, вытирая рукавом лицо, начал нескладно объяснять, что за мешок он тащил на себе.

…Долго возился с мешком Михаил Русак, но в конце концов выудил его из грязи и вытащил на кочку.

— Фу ты, ну ты, — засмеялся он и внимательно посмотрел на спасенного.

— Молодец! Скажу дядьке Андрею, чтобы представил к награде. Из какого отряда?

— Дмитрия Дукоры.

— А звать тебя как?

— Егор Климчук.

— Хорошее имя. Хм-м, Климчук… Мне кажется, товарищ Климчук, ты заслужил медаль.

— А ты кто такой, чтобы медали раздавать?

— Кто? Начальство. Неужели ни разу не видел?

— Ну, так уж и начальство! — не поверил Климчук.

— На лошади езжу. Не то что ты, пехом топаешь. Я Михаил Русак, адъютант дядьки Андрея. Можешь считать, его правая рука. Когда я ему что подсказываю, он, понимай, голова, слушается. Так что мотай на ус — сказал, что медаль будет, значит, будет!