Лесник
Шрифт:
— Это его жена и дочь? — едва выдавила Соня, чувствуя, что падает.
Лейтенант подхватил ее и поволок прочь.
— Простите, но этого я не знаю.
It must’ve been love But it’s over now. It must’ve been good But I lost it some how. I must’ve been love But it’s over now. From the moment we touchedTill the time had run out. («It Must Have Been Love», Roxette) [1]
1
Текст
Должно быть, это была любовь,
Но теперь все кончено.
Должно быть, это было хорошо,
Но я упустила все.
Должно быть, это была любовь
Но теперь все кончено.
С момента, как ты прикоснулся ко мне
До того, как время истекло
Глава 23
Соня ковырялась вилкой в чем-то зеленовато-коричневом, но, видимо, полезном для здоровья, и никак не могла выбросить из головы произошедшее. Здесь что-то не так. Не похож человек, который все это время спасал ее, на мужа, способного целовать первую встречную незнакомку. Еда в горло не лезла. Тоска обнимала двумя руками, крепко сжимая. И что теперь? Она будет просто сидеть здесь и ждать выписки, а после уедет в Москву и больше никогда не увидит Улфа? От этой мысли Соня потеряла аппетит окончательно.
Она отложила в сторону тарелку, опустила на пол ноги, села на край кровати, сжимая белую простыню. А если она его увидит, что сделает? «Ничего она делать не будет», — ответила самой себе девушка. Просто скажет «спасибо» за то, что вытащил с того света. Никто и никогда не совершал ради Сони ничего подобного. Ее сердце замерло, затем забилось, как умалишённое, от мысли, что этот невероятный мужчина рискнул ради нее своей жизнью. Поставил на карту все. Она должна что-то предпринять. Самое сложное на пути к мечте — сделать первый шаг. Именно он пугает открывающейся неизвестностью. Любой человек боится, что не получится, что он потратит время, что упустит что-то важное. Но если ничего не делать, то ничего и не произойдет, само собой. Не пошло — зато попробовали и ничего не потеряли.
Соня закрыла глаза и прикусила нижнюю губу. Легко ли отказаться от чего-то особенного? Можно ли вытравить его голос, вкус и запах? Если она ничего не предпримет, то никогда больше не увидит Улфа. Она его больше не увидит. Глаза округлились, руки затряслись, в груди закололо. Соня встала и побрела к двери, выискивая знакомого лейтенанта-переводчика.
— Просто скажите, что я его сестра, — дёрнула за рукав молодого парня Соня, а тот лишь вздохнул, поняв, что от этой девицы просто так не избавится.
— Это подсудное дело, — скривился молодой военный.
— Можете сказать, что я вам угрожала физической расправой.
Соня широко улыбалась, когда ее новый знакомый стал что-то объяснять врачам.
— Сколько же у этого парня сестер? — пробурчал на шведском языке недовольный врач-реаниматолог, но Соня этого не поняла, так как не говорила на шведском, — получается он свою сестру что ли спас? — прищурился врач, разглядывая криво-стоящую девушку, — тогда понятно почему он так кинулся под пули. А какого рожна она на шведском не говорит? Хмм? — посмотрел поверх очков доктор.
— Да, пропустите вы ее, да и все, — потерял самообладание лейтенант Йоран.
— Ну вот переведут его в общую палату и поговорит. Не положено, — сложил все свои бумаги в одну стопку врач и громко захлопнул папку.
Соня поняла, что план провалился.
— Спросите, когда у него смена заканчивается, — чувствуя слабость во всем теле, Соня отошла к стене, чтобы не упасть.
— Он сказал, что через пару часов.
— Значит, придем через пару часов, — уверенно махнула Соня, но при этом все же схватилась за локоть лейтенанта, для уверенности.
— Вы о себе то подумали? Вам лечиться надо.
Соня, как будто не услышала и поплелась обратно в палату, шаркая больничными шлепками.
— Строгие у них тут правила, хотя, знаете, у нас бы даже
В ответ лейтенант лишь глубоко вздохнул.
Следующий дежуривший врач, оказался не чем не лучше предыдущего и в итоге Улфа успели перевести в общую палату. Соня долго не решалась войти, стояла, выглядывая из-за косяка двери, будто провинившаяся школьница. Он сидел на кровати, опустив голову, несколько белоснежных прядей упали на лицо. Сквозь тонкую ткань больничной одежды виднелось очертание крепкой, твердой спины. Идеальный профиль и руки все такие же сильные, несмотря на бинты и пластыри. Соня чувствовала слабость, ломоту и притяжение, которое ничуть не ослабло, а теперь имело вполне конкретную причину. Как же ей удержаться и не потерять в нем себя? Тайком наблюдая за молодым мужчиной, она жадно глотала эти мгновения, запоминая образ. Да что с ней такое? Откуда это маниакальное желание смотреть на него, даже такого, перебинтованного. Затем она все-таки решилась и сделала шаг внутрь, кроме него был еще один пациент, но Соня не обратила на него никакого внимания. Улф обернулся, и Соня замерла. Его взгляд обжег ее странной теплотой и радостью. Это длилось всего секунду, а затем все исчезло, и он посмотрел на нее исподлобья, как в самый первый раз в хижине.
— Зверек похожий на белку, — криво улыбнулся Улф, — рад тебя видеть живой, но выглядишь хреново.
Соня только сейчас догадалась посмотреть в зеркало, и даже отшатнулась от красоты увиденного. Тело сковала липкая боль от осознания, что лесник запомнит ее такой, ах, да, совсем не лесник на самом деле. Половину лица украшали синяки всех цветов радуги, другую огромный отек, меняющий очертание лица.
— Ты, знаешь ли, тоже был посимпатичнее, когда я тебя впервые встретила.
Улф ухмыльнулся. Шутка ему явно понравилась. Они не делали попыток сблизиться. Не обнимались, кидаясь друг к другу, как поступили бы давно знакомые, родные люди. Соня так и стояла у двери, а Улф по-прежнему сидел на своей кровати. Такие близкие и одновременно чужие. Возникла пауза, дышать почему-то стало легче. Они не переставали смотреть друг на друга, будто в этой тишине, изучая, они делились самым сокровенным.
— Рад, что успел, — он больше не улыбался, глаза стали холодными и какими-то пустыми.
— Я хотела сказать тебе спасибо, — прошептала девушка.
А затем послышались быстрые шаги, ее кто-то круто развернул, прижал к себе, начал целовать в щеки, сжимать в объятьях, после чего еще раз повернул, так что Соня снова оказалась лицом к Улфу.
«Данила!», — подумала девушка, но вслух ничего не сказала.
— Соня, господи! Соня, ты жива, ты жива!
Улф ухмыльнулся и прищурился, не прекращая на нее смотреть. Зачем он ей? Им и так мало места, здесь в этой маленькой комнате. Им троим здесь тесно. Если они все равно не вместе, зачем ей он? Через плечо мужа, она смотрела на волка, который жертвуя собой, на последнем издыхании, разодранный, с опаленной шкурой, зубами за шкирку вытащил ее из ада. Она отвела глаза, думая лишь об одном. «Зачем он ей?» Но Улф не отвернулся. Там в лесу против них был целый мир, а теперь что, все кончено? И повсюду стена, выхода нет? Соню разрывало на части. Муж что-то говорил, продолжая гладить ее спину, руки, сжимая лицо, покрывая поцелуями, а Улф наблюдал, будто что-то для себя решая.
— Ты не представляешь, что я пережил! — вздыхал Данила, а Соня не могла понять, что чувствует.
С одной стороны родной человек, с которым прожито много лет и вот, казалось бы, надо радоваться, что все закончилось. Теперь они будут жить долго и счастливо. Но этот взгляд, эта усмешка, этот прищур от которого все внутри замирало, делало сальто и возвращалось обратно. Хотелось встать на колени и заорать во все горло. Кто над ней так посмеялся? Кто привел ее к этой чертовой хижине? Кто грязными лапами вырвал ее сердце из груди, лишь для того чтобы ничего с ним не делать. Просто наблюдать со своего места, перекидывая из одной лапы в другую. Пусть себе бьется, пусть кровоточит, а она может возвращаться к тому, кто ее искал, с сияющей дырой в груди.