Лесные братья
Шрифт:
Это было время наибольшего расцвета боевой работы «лесных братьев», но уже собирались тучи над головами дружинников. Начались массовые аресты александровских рабочих. Всех, кого подозревали в связи с «лесными братьями», хватали, разгоняли по тюрьмам. Днем и ночью заседали суды, и приговорами холодными, неумолимыми ссылали людей в Сибирь на поселение, на каторгу, в одиночки тюрем. Были арестованы десятки, были измотаны сотни. За несколько дней жандармы, получив от кого-то верные сведения, разом разгромили всю опору давыдовцев на Александровском заводе…
Были схвачены многие другие активные помощники боевиков.
И однажды осенним вечером доползли до давыдовцев слухи о том, что и сам главный бунтовщик Урала, непобедимый Лбов, разбит полицией и вновь скрылся неизвестно куда. Это был тяжелый удар для «лесных братьев», ибо ясно было, что теперь, когда руки пермского губернатора развязаны, он все силы бросит на давыдовцев.
Падал холодный мокрый снег. Боевики шли вдоль полотна железной дороги. Алексей был хмур, и тяжелая новая складка пробороздила его лоб.
— Ну, что же, ребята, делать будем? Заварили кашу — расхлебывать надо! Давайте дадим и мы отдохнуть народу! Скроемся глубоко в лес, перезимуем, а к весне, когда потеряют след гончие собаки, примемся опять за свое!
Алексей тряхнул головой, горькой усмешкой дернулись Кто губы, и он сказал, посмотрев на Ивана:
— Эх, браток, золотая у тебя голова! Верно ты говорил да только… — Он не досказал.
— Вместе жили, вместе и помирать будем!
— Не загадывай, как придется!..
Поймал Алексей черную мысль, как птицу. На лету свернул ей голову, отбросил в сторону и сказал весело:
— Помирать дело не главное! Помереть всегда можно! Курица и та помирать умеет, а главное, чтобы прожить с толком!
— Алешка, — проговорил Неволил, когда боевики собрались заворачивать в лес, — вы идите, а я потом приду! Мне еще тут надо к одному человеку заглянуть! Дело есть! — И он зашагал вдоль по линии.
Снег мокрым, хлюпким мякишем посыпался с неба. В несколько минут окрасились поля матовой белизной сумрачного вечера. Далеко позади загудел паровоз. И его эхо, похожее на протяжный волчий вой, долетев до слуха задумавшегося Неволина, заставило обернуться.
Черное изгибающееся чудовище, выползая из притихшей лесной чащи, медленно двигалось все ближе и ближе. Когда поезд поровнялся с Неволиным, он остановился, пропуская вагоны мимо. Потом сильным прыжком отскочил и бросился бежать к опушке леса.
Очевидно, жандармы еще издалека заметили шагающего вдоль полотна одинокого путника и узнали его, потому что человек пять с винтовками наперевес выскочили на площадку и открыли по нему стрельбу. Неволин добежал до опушки, повернулся и, не обращая внимания на дикий визг пуль, проносившихся возле него, на яркие молнии вспышек, на грохот выстрелов, закричал:
— А, собаки! — И, неторопливо прицелившись, дважды бабахнул по площадке останавливающегося поезда. Потом снова бросился бежать.
— Стой! — сказала ему догнавшая его пуля и цепко схватила за бедро.
Но, пересилив боль, он продолжал бежать. Слышно было, — как жандармы, рассыпавшись цепью, перекликиваются и идут по его следам.
Неволин прошел еще минут десять, но силы сразу оставили его, и он сел на покрытый снегом торчащий пень. Так просидел он минут пять, истекая кровью. Потом голова его упала на одну из веток за его спиной; ветка вздрогнула и уронила на его горячую голову целую гроздь хрустального чистого снега.
Когда Неволин опять раскрыл глаза, голоса уже раздавались совсем близко. Но, несмотря на это, чувствовалась какая — то мертвая, холодная тишина.
— Алексей, — пробормотал Неволин, — Алеша, что же это?
Черные тени деревьев надвигались на него из чащи, властно закрывали ему глаза. И, окончательно теряя сознание, Неволин увидел, что одна из теней, оторвавшись от деревьев, прямо подошла к нему, распахнула плащ, из-под которого злобно бросились в глаза желтые офицерские эполеты, и, лязгнув взводом стального курка, сказала:
— Один есть!
Новая весна
И вскоре после смерти Неволина скрылись давыдовцы. Не стало о них слышно ни слова. Умолкли выстрелы, перестали рыскать по дорогам ингуши, потянулись обратно в Пермь провокаторы. И тихо, как тяжелобольной после острого кризиса, задышал Александровский завод. Никто не знал, куда девались «лесные братья», ибо исчезли они так же неожиданно, как и пришли.
Говорили, что скрылись они совсем с Урала. Поговаривали даже, что где-то в Казанской губернии будто бы рыщет отряд какого-то Алешки. Но и это оспаривали многие. Одни говорили, что отрядом этим верховодит вовсе не Алешка, а татарин Абдулка. Другие же утверждали, что никакого Абдулки тоже нет, и нечего языком трепаться, когда не знаешь толком.
Одно было ясно — боевики скрылись. Впрочем, однажды уже позднею зимою тайком с уха на ухо поползли слухи. Говорили, что один приезжий охотник, забравшись на лыжах в лесные дебри, заблудился. Были уже сумерки, когда собака его залаяла и бросилась прочь. Он свистел ей, кричал, но она не возвращалась. Через несколько минут он услышал, что далеко в лесу раздался страшный грохот, как после взрыва орудийного снаряда. Тогда, перепугавшись, охотник повернул по старому следу. К утру догнала его собака. Была она вся окровавленная и сдохла к вечеру у ног своего хозяина.
Но опять и этому особенно не поверили, ибо ради чего разумные люди станут в собаку бомбами кидать? Потому большинство и решило, что охотник врет или ему просто померещилось, а собаку заел волк.
Впрочем, были на заводе и такие, которые как-то загадочно переглядывались, ничего не спрашивали, точно сами что-то знали. Но и они крепко помалкивали.
И так прошла зима. Наступили снова теплые дни. Разлились реки. Чаще стали жены арестантов получать записки от томившихся за решеткой мужей, братьев: «Как?.. Что?. Не слыхать ли про наших? Где они?..»