Лесные братья
Шрифт:
И еще сильнее вздулись от гнева морщины на лице бандита.
— Слышали?! — заревел зеленый. — Это я ожирел, это я бабник!
— И бабник, подтвердил Жиган, у которого при виде впечатления, какое производят его слова, язык заработал как мельница. — Если, говорят, сунется на нас, мы ему намнем… Мне что, конечно, это все ихние разговоры.
Прикрываясь несуществующим разговором, Жиган смог бы выпалить еще не один десяток слов, обидных для достоинства Козолупа, но тот и так был взбешен до крайности и, помимо того, не испытывал никакого удовольствия слушать при всем отряде нелестные Левкины эпитеты. А потому рявкнул грозно:
— По коням, живо!
— А с ним что делать? — указал один на Жигана.
— А всыпь ему нагайкой раз-другой, чтобы не мог больше такие паскудные слова слушать.
Отряд умчался в одну сторону, а Жиган, получивший плетью ни за что ни про что, поспешно помчался в другую, радуясь тому, что легко отделался.
«Ей-богу, — думал он на бегу, — ей-богу, сейчас схватятся, а солнце закатилось уже. Глядишь, пока разберутся, и темно будет».
Нависли сумерки. Высыпали звезды, вечер быстро сменился на ночь, а Жиган все бежал, бежал, тяжело дыша, и только изредка останавливался на минуту перевести дух. Один раз, заслышав мерное бульканье, отыскал в темноте ручей, с жадностью хлебнул несколько глотков холодной воды. Один раз шарахнулся испуганно, наткнувшись на сиротливо приткнувшийся придорожный крест. И понемногу отчаяние начинало овладевать Жиганом: «Бежишь, бежишь, а все конца нет, может быть, сбился давно, узнать или спросить бы у кого…»
Но не у кого было спрашивать. Не попадались навстречу ни хохлы с ленивыми волами, возвращающиеся с работ, ни ребята с конями из ночного, ни запоздалый прохожий из города. Пуста и молчалива темная дорога, только соловей вовсю насвистывал, щелкая, и рокотал среди деревьев, только он один не боялся и смеялся переливчато над ночными страхами притаившейся земли.
И вот, в то время, когда измученный Жиган совсем потерял уже всякую надежду выйти хоть куда-нибудь, дорога разделилась надвое.
«Еще новое! По какой же теперь?» — остановился он в нерешительности.
«Га-га-га», — послышалось вдруг откуда-то негромкое клокотание гусей. Едва не подскочил от радости Жиган и только сейчас заметил за кустами небольшой хутор.
Завыла отчаянно собака, точно к дому приближался не мальчуган, а по меньшей мере медведь, захрюкали встревоженные свиньи. Жиган застучал в дверь:
— Эй! Эй! Отворите!
Сначала молчали, потом в хате послышался кашель, возня и чей-то бабий голос:
— Господи, кого еще несет?
— Отворите! — стучался Жиган.
Но не такое было время, чтобы в полночь отворять всякому. И чей-то хриплый бас спросил:
— Кто там?
— Откройте, это я, Жиган…
Нельзя сказать, что это сообщение подействовало успокаивающе на обитателей хутора, потому что тот же голос ответил:
— Какой еще, к черту, жиган? Вот я тебе из берданки пальну через дверь!
Жиган откатился сразу в сторону и, сообразив об опасности, завопил просительно:
— Не жиган! Не жиган, то прозвище такое — Васькой зовут… Я же еще малый, мне дорогу узнать, какая в город ведет…
Очевидно раздумывая, помолчал немного кто-то за дверью.
— Иди тогда к окошку, оттуда покажу, а открыть… нет. Мало что маленький, может, за тобой здоровый битюг сидит…
Окошко открылось, и дорогу Жигану показали.
— А далеко тут?
— Нет, с версту будет, тут, за опушкой.
— Только-то!
И, окрыленный надеждой, Жиган снова пустился бежать…
На кривых улочках его сразу же остановил патруль. Показали, где помещается штаб.
Сонный красноармеец спросил недовольно:
— Какую еще записку! Приходи утром. — Однако, рассмотрев поставленные крестики «спешно аллюр», добавил: — Ну, давай сюда… Эй, там где дежурный?
Дежурный посмотрел на Жигана, взял бумажку, развернул и, увидев в правом углу три буквы, сразу придвинул к себе огонь.
Едва только прочитал записку, сейчас же надавил клапан телефона и вызвал кого-то.
Через несколько минут вошел командир, тоже прочитал записку и забегал торопливо и волнуясь по комнате.
— Не может быть… прочитайте… он, конечно, он, его рука и его почерк. Кто привез?!
И только сейчас взоры всех обратились на притихшего в углу Жигана.
— Какой он из себя?
— Черный такой, в сапогах. Звезда у него прилеплена, а из нее вроде как флажок.
— Ну да, да, орден!
— Только, — добавил Жиган, — живей бы, если можно. Рассвет скоро. А то Левка и Козолуп искать его будут. Убьют тогда.
И что тут поднялось только! Не забегали, а сорвались все сразу, зазвонили телефоны, затопали кони. И среди всей этой суматохи разобрал утомленный Жиган несколько раз повторявшееся слово «РВС».
Потом затрубила быстро-быстро труба, и от топота задрожали даже стекла.
— Где? — порывисто распахнув дверь, спросил высокий, вооруженный маузером и шашкой командир. — Это ты, мальчуган?.. Васильченко, с собой его, на коня, живо.
Не успел Жиган опомниться, как кто-то схватил, поднял его и усадил на лошадь.
И снова заиграла труба.
— Скорей! — повелительно крикнул кто-то с крыльца.
— Даешь! — дружно ответили десятки голосов с коней.
И сразу сорвавшись с места, как бешеный, врезался в темноту конный отряд.
А в это же время незнакомец и Димка с тревогой ожидали чего-то и чутко прислушивались к тому, что делается в деревне.
— Уходи лучше, сиди дома, Димушка, — несколько раз предлагал незнакомец, — смотри, попадешься и ты вместе со мной.
Но на Димку точно упрямство какое нашло.