Лестница в небо, или Рассказ очевидца
Шрифт:
Наш новый хозяин Магомед грубо нам объяснил, что все вопросы здесь решает он и что ему лучше не перечить. В этом мы очень скоро убедились, когда самостоятельно задумали уйти от хозяина. Нас избили и бросили в подвал. Теперь мы работали за кусок лепешки. Но это было еще не самым большим горем. Беда пришла, когда в ауле появились люди с оружием. Мы стали работать от зари до зари без перерыва. Мы почти не ели и толком не отдыхали. Зато били нас с регулярной периодичностью. Били за все. За работу, за перекур, за разговоры и за молчание. Это становилось невыносимым, и мы решили
– Захочет сам все расскажет, что его привело сюда. – Думали мы, прислушиваясь к его молчанию.
Дима был не из робкого десятка и без страха высказывал свои недовольства хозяину, за что частенько получал очередную порцию побоев. Но это его не сломило, и он пошел к Магомеду на переговоры. Выбрав удобный момент, когда тот был в хорошем расположении духа, Дмитрий подошел к нему и начал разговор.
Мы наблюдали со стороны, а Дмитрий спросил:
– Почему эти люди в форме так ненавидят русских?
Магомет отвечал абстрактно и непонятно.
Он говорил, что он и сам толком ничего не знает, что идет война с русскими, наверное, отсюда и эта ненависть. Он даже сетовал на вояк, высказывая свои недовольства; мол за бензин не платят, а овец режут без разрешения.
– И вообще, – говорил он, – если бы не военные, то он давно бы отпустил нас домой.
Наблюдая со стороны, как мирно проходила переговоры у нас появлялась надежда на успех. Но мы опять, в очередной раз, обманулись и все пошло не так, как хотелось.
К двум взрослым подошел подросток – кавказец и стал отчитывать Магомеда. Тот, что-то говорил в свое оправдание, указывая пальцем в нашу сторону. Мальчишка по-взрослому выругался и, плюнув в сторону Дмитрия, стукнул его ногой. Дмитрий поймал мальчишку за грудки и, оторвав его от земли, погрозил кулаком. Молодому джигиту это не понравилось и он бросился на обидчика с кулаками. Ему на помощь поспешили еще двое подростков. Завязалась драка, больше похожая на игру. Дмитрий сбрасывал с себя озверевших пацанов, а те поднимались и снова рвались в бой. Выстрел взрослого чеченца остановил свару.
Что-то крикнув подросткам, он обратился к Дмитрию:
– Давай драться! Давай, как мужчина с мужчиной!
Он стал поспешно снимать с себя доспехи и вскоре оголил свой волосатый торс.
– Ну давай, русский! – Становясь в стойку, кричал чеченец.
Образовался живой круг из зрителей, которые тоже приглашали Дмитрия к поединку, кидая обидные слова в его адрес.
Дмитрий еще не успел сообразить, как чеченец ловко сделал подсечку и сбил его с ног. Зрители радостно закричали, предвкушая красивый исход поединка. Чеченский боец ходил над поверженным противником и приглашал продолжить поединок. Но встать на ноги сопернику он не дал. Сильно ударив Дмитрия по лицу, он закончил свою комбинацию ударам под сердце. Дима корчился на земле, а толпа шумела, празднуя победу.
Он подошел к Дмитрию и схватив его за волосы, произнес:
– Ну все, русский! Сейчас я буду тебя убивать!
Он опустил свою вторую руку к голове противника, чтобы применить смертоносный прием. Но вдруг поверженный Дмитрий изловчился и ударил чеченца кулаком в кадык. Тот отпустил противника, и ухватившись за горло присел на землю. Чеченец задыхался, а разгневанная толпа бросилась на Дмитрия. Его бы убили если бы не вмешался бородатый чеченец с военной выправкой. Он скомандовал на русском языке, и все отступили.
Мы подошли к Дмитрию, а он, похлопав своего поверженного соплеменника по плечу, заявил:
– Этих троих я забираю.
Магомед пытался ему что-то возразить, но бородатый начальник грубо оттолкнул земляка и ушел прочь.
Ночью нас увезли куда-то высоко в горы, в маленький и убогий аул. Здесь мы уже не работали, здесь мы были просто узниками глубокой и вонючей ямы. Время от времени нас избивали для порядка, но больше всех, как всегда, доставалось Дмитрию. Молодой чеченец по имени Махмуд, не мог простить ему своего поражения и поэтому с особой жестокостью пытал Дмитрия.
Как-то под вечер, когда солнце уже опускалось за гору, нас вытащили из темницы и стали с пристрастием допрашивать. Эта процедура была нам знакома, и мы по привычке отвечали на уже знакомые вопросы. Не добившись от нас ничего нового, нас избили и приговорили к смерти. Натерпевшись за все это время мучений, мы были рады такому приговору.
– Слава Богу! – Громко произнес я.
– Наконец-то! – Сказал Дмитрий.
Мучителей это сильно разозлило и они решили привести приговор в исполнение немедля.
Нам связали руки и поставили на колени. Тут же из толпы боевиков вышел Махмуд – соперник Дмитрия и подошел к нам. В руках он держал длинный нож. Предложив нам помолится Богу, он посмотрел на своего командира. Тот одобрительно кивнул ему головой и чеченец, схватив Дмитрия за волосы, полоснул лезвием ему по горлу. Кровь брызнула фонтаном на сухую землю, а Махмуд, напрягая силы, пытался отрезать ему голову. Вскоре обезглавленное тело упало на землю, дергаясь в предсмертных конвульсиях. Палач ликовал, поднимая голову Дмитрия над собой, а мы ожидали своей очереди.
Но к нашему удивлению, нас не тронули. Казнь почему-то отложили и мы опять оказались в своей вонючей тюрьме. Моего товарища по несчастью звали Иваном. Это был уже немолодой и неунывающий одессит, который тоже, как и я, решил немного подзаработать денег.
Как-то после налета федералов, когда вертушки хорошо взрыхлили лагерь боевиков, наступила тишина. Никто почему-то не подходил к нашей тюрьме, чтобы вылить помои или бросить камень. О нас не забыли, нас просто оставили умирать.
По ночам нам снился один и тот же сон. К яме подходил обезглавленный Дмитрий и пытался нам что-то объяснить. Мы переглядывались с Иваном и в недоумении пощипывали друг друга. Он приходил к нам каждую ночь, а мы никак и не могли понять его жестов.