Лети ко мне

Тронина Татьяна

Вот и сейчас Вера устало улыбнулась Карри, помахала ей издалека. Карри махнула в ответ и скрылась в ближайшем коридоре, где в одном из помещений располагалась ее гримерная.

В этом ресторане правила для работающих здесь были и простыми, и сложными одновременно. На первый взгляд – полная свобода и непринужденность, а вот если присмотреться – то сотрудники вели себя в строго очерченных рамках, не позволяя себе ни лишних слов, ни лишних движений.

Персоналу не возбранялось появляться там, где ходили клиенты, никаких запретных зон не существовало, но за пустую болтовню и несделанную

вовремя работу увольняли.

Хотя, в сущности, Карри – не совсем обслуживающий персонал.

Она исполняла перед посетителями ресторана музыкально-танцевальные композиции. Кроме Карри на здешней сцене выступали и другие музыканты. Иногда вечерами играл небольшой джазовый оркестр, еще сюда приходил импровизировать известный саксофонист.

В этих стенах не звучало никакого шансона, попсы, и уж тем более на сцену не выскакивали с плясками и визгом полуголые девицы в бикини…

Поскольку основными посетителями ресторана являлись небедные и, что называется, «продвинутые» люди, владельцы ресторана сделали ставку именно на них. Пьяных скандалов тут почти не случалось, а если они и происходили, то скандалистам вход сюда был уже закрыт.

Это место – клуб, клуб для своих, но без жестких правил и иерархии. Место для умных, «тонких» людей. Жены богачей не беспокоились за своих мужей, решивших посетить это место без них, – сюда не приходили с девицами легкого поведения, здесь не «снимали» и не знакомились (если только между собой, на равных, что называется), здесь не было так называемых «номеров», здесь не играли тайно в азартные игры и не употребляли запрещенные вещества.

Об этом ресторане шла слава как о тихом, спокойном и очень достойном месте, где отсутствовали пошлость и эпатаж – в интерьерах, обслуживании, названиях подаваемых блюд и музыкальной программе. Здесь можно было перекусить, не тяготясь окружением, в отличие от других модных и известных мест, пообщаться с друзьями либо провести за столиком какие-то неформальные переговоры – но именно неформальные, поскольку закрытых зон здесь не существовало.

Конечно, здешняя простота и доброжелательность являлись чисто внешними, но для многих постоянных посетителей и одного этого уже хватало. Сюда шли за «атмосферой», и шли именно те, кто понимал правила игры и мог легко следовать им.

Люди «с улицы» сюда попасть не могли, поскольку этот уголок окружали со всех сторон шлагбаумы, а рядом с ними стояли приветливые, но непреклонные охранники, да и таблички с надписями «Прохода нет» издалека отпугивали незваных гостей, столики тоже резервировались заранее и только постоянными клиентами.

…Карри переоделась в бело-розовое платье (отрезная талия, короткая пышная юбка до колен), заколола волосы повыше, закрепив пряди специальными «крабиками» с маленькими атласными бантиками. На ноги – пуанты розового цвета и с розовыми же лентами, завязанными тоже в банты.

Получился образ на грани, невинный и порочный одновременно… Этого и требовалось – люди пугаются откровенного эпатажа, но зато любят небольшие провокации.

Уже третий вечер Карри выступала здесь не в закрытом помещении, а на летней веранде, поскольку конец апреля радовал неожиданным теплом.

Карри взяла в руки электроскрипку (тоже необычной, провокативной

формы, напоминающей резной лук для стрельбы) и покинула гримерную.

В одном из помещений вскочила на помост, нажала на кнопку, и вместе с круглой тумбой и изящным стулом неподалеку помост (он же сцена) поехал в сторону занавеса, состоящего из сплошных лент.

Еще пара секунд – и вот уже Карри, стоя на помосте, оказалась на улице, во внутреннем дворике ресторана, перед большой летней верандой, замощенной разноцветной плиткой. Уже сгущались весенние сумерки, и пространство дворика освещали огни светильников.

Здесь под стеклянным навесом за столиками ужинали посетители.

На появление Карри вместе с движущейся сценой никто не отреагировал, так незаметно и тихо работали механизмы. А Карри взмахнула смычком и едва слышно начала играть знакомую всем мелодию из цикла Вивальди про времена года.

Только это был не совсем Вивальди, Карри исполняла музыку, что называется, «в обработке». Играла нечто знакомое, но приближенное к сегодняшнему дню, видоизмененное… Непростой публике требовалось что-то новое, другое, неожиданное, а не знакомая классика, казавшаяся некоторым привередам теперь почти той же попсой – от слишком частых исполнений. Но и новомодных мелодий никто не рвался слушать. Какой выход у музыканта? Исполнять кавер-версии известных мелодий.

Вот Карри и исполняла на скрипке свой вариант «Времен года».

Поначалу Карри почти не двигалась, работая лишь той рукой, в которой держала смычок. Но постепенно ее тело стало оживать, двигаться. Карри играла на скрипке и выполняла танцевальные па. Наклоны, повороты. Временами Карри поднималась на пальцы ног, как балерина.

Мелодия звучала громче, движения Карри становились все размашистей, ее танец все больше напоминал своеобразный балет.

На публику Карри не смотрела, она косилась лишь на свое отражение в зеркальной витрине сбоку. Наблюдала за собой, своими чуть заторможенными, рваными движениями.

Карри видела перед собой игрушку. Куклу. Хорошенькую механическую куклу, вертящуюся на одном месте, танцующую и играющую на скрипке одновременно.

Танец Карри, ее наряд, та мелодия, что она исполняла, – работали на этот образ.

Но иногда, поворачиваясь, Карри все же позволяла себе наблюдать за посетителями, которые сидели за столиками. За спинами гостей мелькали официанты с подносами, чуть дальше за мраморными колоннами соседнего здания была открыта обзору часть улицы…

Впрочем, эти картины не вызывали у Карри особого интереса, она больше следила за своими движениями и той музыкой, что исполняла.

Отец когда-то говорил, что она, Карри, страдает ерундой. Разбрасывается. Ведь надо выбрать что-то одно – либо танцы, либо игру на скрипке. Да еще дочь и вокал взялась изучать, и акробатику зачем-то!

Надо ведь сосредоточиться на каком-то одном занятии… Недаром же есть пословица: за двумя зайцами погонишься – ни одного не поймаешь. Так рассуждал отец.

А Карри хотелось всего и сразу.

Они с отцом постоянно спорили. Не скандалили и не ссорились, и то хорошо. Но эти споры выматывали Карри, она и в жизни чувствовала себя куклой – механической игрушкой без чувств и желаний.