Летим на разведку
Шрифт:
– Плохо. Погода никак не наладится, на задания не летаем! - отвечает Угаров.
– Ничего, наверстаем! - успокаивает его Рипневский.
Ясной погоды действительно нет и нет, летаем на разведку на малых высотах. Ниже тысячи двухсот метров фотографировать нельзя: снимки получаются некачественные. Зато визуальное наблюдение хорошее.
Однажды мы заметили в воздухе вражеский транспортный самолет Ю-52. Он шел попутным курсом. Я обогнал его, но оставил без внимания. За линией фронта нам запрещалось вступать в воздушные бои. Во-первых, Пе-2 не
Когда я вспомнил во время ужина об этом случае, Борис Зиновьев иронически заметил:
– Вот чудаки! Эту каракатицу не могли сбить!
– Хватит об этом!.. - оборвал я его. И, подумав, добавил: - Вообще-то надо было его рубануть.
– Конечно, надо! - сиплым голосом подтвердил Борис.
Зиновьев заболел ангиной. Тихий, совсем непохожий на себя, он сидит на нарах с забинтованной шеей и каждое утро, провожая нас на аэродром, говорит:
– Ни пуха ни пера, ребята!
Мы с Борисом совершили немало вылетов. Я крепко подружился с ним.
На время болезни Зиновьева штурманом в мой экипаж назначили Александра Воинова, тоже хорошего парня, уроженца Донбасса. Хотя ему уже присвоили звание младшего лейтенанта, товарищи в шутку продолжали называть его ефрейтором. В этом чине он прибыл к нам в полк из пехоты.
Мне приятно с Сашей летать. Он расторопен, хорошо знает штурманское дело. Мы с полуслова понимаем друг друга.
И вот мы с Воиновым в очередном полете на разведку. Выполнив задание, легли на обратный курс. Вдруг я увидел впереди ниже вражеский самолет "Хеншель-126". Он шел навстречу. Все во мне закипело. Быстро осмотревшись, передаю экипажу:
– Буду атаковать фашиста!
– Правильно, жечь их, гадов, надо! - одобряет мое решение Воинов.
Включаю тумблеры электроспуска пулеметов носовой установки. Выждав, когда фашистский самолет подойдет поближе, перевожу машину в пикирование. Вгоняю "хеншеля" в сетку прицела, беру упреждение и даю длинную очередь. Пулеметы работают отлично. Мелькают языки пламени. На переднее стекло фонаря летят клочья дыма. Выхожу из атаки на высоте шестьсот метров. Осматриваюсь.
– "Лаптежник" отвалил в сторону! Но дымок за ним тянется! - весело кричит Баглай.
– Разворачиваюсь за "хеншелем"! Саша, ориентировку веди внимательнее. Оба наблюдайте за воздухом! - даю распоряжение Воинову и Баглаю.
Я не уверен, попал ли в "хеншеля". Может быть, фашист удирал на форсаже?
– Командир, смотри!.. - слышу крик Воинова. Я резко повернул голову в его сторону.
– Фу ты, мать честная! - вырвалось у меня. Навстречу нам - два "Мессершмитта-109".
– Они прикрывают его!
– Да, недосмотрел!..
Моя "пешка" и "мессеры" разошлись левыми бортами на большой скорости.
– В облака, скорее в облака... - тихо говорю я экипажу, а сам даю полный газ. Облегчаю винты и, используя возросшую после атаки скорость, "лезу" вверх.
Воинов и Баглай молчат. Пауза мне показалась слишком долгой.
– Смотрите за "мессерами"! Будут атаковать - встречайте огнем. Не забывайте о гранатах АГ-два! - приказываю штурману и стрелку-радисту.
– Есть смотреть, - отвечает Воинов.
– Смотрю, командир! - отзывается и Баглай.
– Один "мессер" пошел за "хеншелем", а другой начал разворачиваться в нашу сторону, - докладывает Воинов.
– Хорошо. Приготовьте пулеметы! - приказываю экипажу.
Штурман и стрелок-радист открывают огонь. Машина дрожит от стрельбы.
– Воинов, - приказываю штурману, - установку АГ-два пробуй, когда "худой" развернется! Пусть видят, что мы не с пустыми руками! Выпусти только одну гранату.
– Понял, командир! - отвечает Воинов.
Моторы моей машины уже выбрали положенный ресурс. Работают они ровно, но тянут слабо и сильно коптят. Набирая высоту, оглядываюсь и вижу: с креном почти в девяносто градусов в нашу сторону разворачивается "мессер". Спасительные облака оказались совсем близко. Стараюсь как можно быстрее скрыться в них. От большого нервного напряжения даже ерзаю на сиденье.
– Приготовился к стрельбе! - докладывает Баглай.
– Даю гранату! Да-ю! Видит, черт "худой", видит! Доверни, командир, на двадцать градусов влево! - слышу энергичный голос Воинова.
И в тот момент, когда штурман просил довернуть влево, чтобы ему было лучше вести огонь из пулемета и бросить серию гранат на парашютах, машина вошла в облака. Я предчувствую, что "мессер" все-таки успевает дать очередь и поэтому резко разворачиваю машину вправо. Так и есть: огненная трасса прошла чуть левее. Опоздай с маневром на секунду - и конец...
Ровно, спокойно идет в облаках самолет. Уменьшив обороты моторов, говорю Воинову:
– И принесли черти этих "худых"!
– Командир, "хеншели" и "рамы" всегда летают с прикрытием, - подает голос Баглай.
– А где ты был раньше?
– Раньше? Все говорили: "Летит утка", а командир сказал: "Летит гусь!". Значит - летит гусь! Командир атакует - все делается по науке! - смеется Баглай.
– Правильно, Петя, ты понимаешь службу! А знаешь ли ты, как мне хотелось сбить "хеншеля"?..
– Дело-то оказалось не простым. Чуть на живца не попались. Выходи из облаков. Уже пять с половиной минут идем в них, - вмешался в разговор штурман.
Выхожу из облаков, осматриваюсь. Мы находились над Никопольской переправой через Днепр. Вчера она была разбита штурмовиками, а сегодня снова действует. Ударили вражеские зенитки, и я снова ухожу в облака. Минуты через две выхожу из них.
Они стали ниже. Иду под их кромкой. Вдруг начало трясти правый мотор. Стрелка счетчика его оборотов качается то влево, то вправо. Боюсь, что двигатель вот-вот "обрежет".