Летим в Лас-Вегас!

Джонс Белинда

– Ну ладно, что ж делать, – сдаюсь я – у меня нет сил бороться. – Итак ты, я, Рид, Скотт, Синди, Лейла, Зейн, Миа, Финн, Кристиан, Надин и… ох! Дядя Сэм.

– Иными словами, трое стриптизеров, одна спасательница, один рыцарь короля Артура, один архитектор, одна начинающая журналистка, одна золотоиска-тельница, один богатый бизнесмен, одна бухгалтерша, один султан из сувенирного магазина и один рыбовед.

– Аквариумист!

– Можно посчитать и по-другому: первая английская любовь, первая лас-вегасская любовь, парень, в которого

ты влюблена сейчас, но не желаешь в этом признаться, мужик, который домогался тебя на рабочем месте, и, наконец, твой голубой жених!

Совершенно верно. Скажи мне, господи, как я это переживу?

– Итого – столик на двенадцать человек в восемь вечера в кафе «Буду».

Поле боя мы с Иззи выбирали по принципу «чем темнее, тем лучше». Кафе «Буду» привлекло нас пещерной, поистине африканской темнотой, сравнимой с мраком «Мельницы». Однако есть у этого ресторанчика два достоинства, которых у «Мельницы» нет: во-первых, очарование зловещего колдовского декора, а во-вторых, полосы таинственного флюоресцирующего света, в котором любая одежда выглядит словно обсыпанная перхотью. Есть и третье достоинство: ресторан находится на пятьдесят первом этаже, и из окна открывается великолепный вид на мерцающие огни Лас-Вегаса. Таким образом, в любой момент можно воскликнуть:

«Ух ты, взгляните, какая красота!» – и тем избавить себя от неприятных расспросов, не прибегая ко лжи.

Ровно без десяти восемь Рид проводит нас через холл, выдержанный в стиле замка с привидениями, и вводит в зал. Я не говорю Иззи, что сквозь ее маленькое черное платье явственно просвечивают маленькие белые трусики. Она не говорит мне, что мои веснушки напоминают иллюстрацию из справочника по кожным болезням. Но обе мы говорим Скотту, чтобы он прекратил бормотать себе под нос «Я натурал, я натурал, я натурал…»

Скотт к представлению подготовился на совесть два дня не выщипывал брови и снял ради меня свой любимый перстень с суперменом. Я шепотом даю ему последние наставления: почаще чертыхаться, мужчин хлопать по плечам и называть «приятель» и «дружище», девушкам строить глазки («Смотри, не перепутай!»), а главное – всем своим видом показывать, что я его единственная.

– Итак, – говорит Иззи, взглядом полководца окидывая стол. – Скотт садится от тебя слева. Если что – толкаешь его локтем. Я сажусь справа. Если что – пихаешь меня ногой. Надин сажаем рядом с дядей Сэмом: она будет вести с ним светскую беседу и оставит в покое Кристиана. А Кристиана сажаем прямо напротив тебя, чтобы вам было несложно бросать друг на друга страстные взгляды.

– А с другой стороны от Кристиана посадим Миа: кокетничать с ним она не станет – у нее есть Зёйн, а отвлекать разговорами не сможет из-за особенностей речевого аппарата, – вношу предложение я.

– Хорошая мысль! – одобряет Скотт. – А кто сядет по другую сторону от дяди Сэма?

– Лейла. Она сумеет с ним справиться!

– Тогда Синди и Финн оказываются рядом, – что-то подсчитав в уме, замечает

Скотт.

– Ничего страшного, – успокаивает его Иззи. – Она привыкла к мужчинам со странными увлечениями.

– Что ты имеешь в виду?

– Если он заговорит о размножении кораллов, она, по крайней мере, не назовет его занудой вслух!

– Финн вовсе не зануда!

– Так он тебе нравится!

– Неправда!

– Нравится-нравится, не отпирайся! Рыбовед-рыбофил!

– Девочки, девочки, не надо! – взывает к нашему разуму Рид.

– Давайте-ка лучше выпьем. – Скотт знаком подзывает официанта.

– О свет моих очей, какой божественный нектар тебе заказать?

– «Лонг-Айленд» и чай со льдом.

– Думаешь, это разумно? – с беспокойством замечает Иззи.

Без сомнения, в памяти ее всплывают бесчисленные трагедии, постигшие нас из-за этого рокового сочетания – «Лонг-Айленд» и невинный чай со льдом!

– Нет, но мне нужно именно это.

– Ладно, – вздыхает Иззи. – Тогда мне то же самое.

– И мне, – добавляет Рид.

– Три «Лонг-Айленда» и чая со льдом и одно пиво «Корона», – подытоживает Скотт. – А теперь прошу извинить, мне надо отлучиться.

– Нервничает! – замечаю я, провожая его взглядом. – Боже, а я-то как боюсь! Как ты считаешь, мы с ним похожи на влюбленную пару?

– Безумно! – успокаивает меня Иззи. – И вообще, какое тебе дело, что подумает Надин?

Рид вдруг морщится.

– Что это там за скрежет?

Мы поднимаем головы и хором вопим:

– Миа!

Обнимаемся с ней и с Зейном – от него, как всегда, изумительно пахнет.

– Это Рид, – представляет Иззи своего жениха. – Рид, с Финном ты уже знаком…

Из-за спины Зейна выходит Финн и пожимает Риду руку.

– Поздравляю вас, сэр!

Рид, сконфуженный «сэром», не знает, куда девать глаза, смотрит направо, смотрит налево и наконец объявляет:

– Взгляните, какой отсюда чудесный вид!

Вот скотина! И пяти минут не прошло, а он уже расчехлил наше с Иззи секретное оружие! Финн поворачивается ко мне.

– И тебе мои поздравления. Должно быть, любовь витает в воздухе.

– Я удивлена твоим приходом, – сухо замечаю я.

– На тебя невозможно сердиться! И не спрашивай, почему – я и сам не понимаю!

– Всем занять места! – вполголоса командует Иззи. – Орудия к бою! Началось!

К нашему столу неторопливо подплывает Надин с Кристианом в фарватере.

– Любопытный ресторан вы выбрали! – с ядовитой усмешкой замечает она вместо приветствия. – Знай я заранее – привезла бы с собой восковую фигурку и булавки.

– Извини, я думала, ты без них из дому не выходишь, – приветливо улыбается Иззи.

Надин смотрит на нее, словно на пустое место, целует воздух около моей щеки и поворачивается к Финну.

– Так это вы – сумасшедший, отважившийся жениться на моей сестре?

Я издаю сдавленный стон, но Финн только пожимает плечами:

– Я не Скотт, если вы об этом.