Летная погода
Шрифт:
– Где же это его прихлопнули?
– Извините, товарищи, – сказал Саблин, – спрашивать буду я. Вчера с утра Колосков был на работе. Когда же и с кем он ушел?
– После полудня его не было, – ответил уже Володька. – А ушел он один. Он всегда один уходит. Ни с кем не общается.
– Значит, и друзей у него не было?
– Нет, – ответили оба.
– Ни в одном тренотделении, – добавил Володька. – А со мной вообще не считался. Командовал, как в строю.
– А почему ему тобой не командовать? – сказал первый конюх. – Кто ты есть и кто он? Лучшим конюхом считался. И, честно говоря, по справедливости. Призовых лошадей вырастил: и Жар-птицу и Воронца. В этом году Огонька в дербисты вывел. Не дружил с ним, а скажу: не зря его из Одессы выписали.
– Ну, допустим, друзей не было. А врагов?
Конюхи, вспоминая, переглянулись. Помолчали.
– А из-за чего враждовать-то? – пожал плечами старик. – «Козла» с ним не забивали, на троих не соображали, детьми не роднились. Да и не было у него детей-то. И ставку одну получал. Старый человек, тихий, неразговорчивый Никого не обидел, никому не грубил. А Володькой командовать умеючи надо: парень задиристый.
– Где вы были вчера после обеда? Скажем, от часу до двух? – спросил Володьку Саблин.
– Весь день в стойле был. Как и все здесь.
– Что верно, то верно, – подтвердил старый конюх. – Может, из Одессы кто?
Саблин насторожился:
– Что – кто?
– Приезжали как-то разок, другой. Наездники приезжали. Вы к главному зоотехнику наведайтесь.
– А из наездников кто с его лошадьми работает? – Саблин прежде всего искал внутренние связи, внешними займется потом.
– Сейчас Плешин Михаил Иваныч, – охотно откликнулся конюх. – Он и Фильку и Огонька тренирует. С одной конефермы жеребцы. Призовые.
Еще одна линия, задумался Саблин: наездники, жокеи, конефермы, аукционы, лошади. Но раздумывать долго было нельзя. Спрашивать надо, пока отвечают с готовностью. Он и спросил:
– А где мне повидать Плешина?
– В больнице он. Пятьдесят первая, – подал голос Володька. – Аппендицит у него.
– Давно лег?
– Третий день уж лежит.
Придется поехать, решил старший инспектор. Но еще на ипподроме не все было закончено. Он записал фамилии опрошенных и пошел через поле к трибунам.
А кто может опознать человека на фотокарточке, найденной в кармане убитого? Ни в управлении, ни в конюшнях его не опознали. Посоветовали у кассирш спросить: может быть, завсегдатай? День был небеговой, и кассирш Саблин нашел в буфете.
Кассирш было трое. Они пили кефир, закусывая его бутербродами с сыром. Взглянули на него с любопытством: что понадобилось от них франтоватому милиционеру с погонами капитана?
– Я из уголовного розыска, – отрекомендовался он.
– Ого! – сказала одна. – Чем можем помочь мы господину Мегрэ?
– Только мы никого не убивали, – откликнулась другая.
Третья смотрела выжидательно, молча отхлебывая кефир. Саблин вынул фотокарточку:
– Не узнаете ли вы этого джентльмена? Может быть, примелькался вам на трибунах?
Кассирши долго и пристально всматривались. Но ни одна из них его не признала.
– Разве запомнишь их, мелькающих у окошка кассы. Может быть, игрок, может быть. Только не из тех, кто нам уже надоел.
Молчавшая кассирша, допив кефир, вдруг вспомнила:
– А вы у Зойки спросите. Она придет сейчас. По-моему, это ее клиент.
Зоя Фрязина, лет двадцати пяти на вид, высокая, синеглазая, с круто взбитой платиновой прической, отчего она казалась еще выше, красивая даже в сером рабочем халате, действительно входила в буфет.
– Поспеши, Зоя, – не очень дружелюбно позвали ее кассирши. – Тобой МУР интересуется.
– Почему бы это? – спросила Зоя. Даже нотки удивления не было в ее голосе.
Саблин протянул ей тот же фотоснимок.
– Узнаете? – спросил он.
– Откуда у вас эта карточка? – нахмурилась Зоя.
– На работе спрашиваю только я. А я на работе, – настойчиво повторил, как и ранее в тренотделении, Саблин.
– А если я не отвечу?
– За отказ дать свидетельские показания я могу вас привлечь к ответственности.
Такой оборот разговора кассиршам понравился. Они даже зааплодировали.
– Не трещите, бабы! – оборвала их Зоя и обернулась к Саблину: – Вы шутите?
– Нет.
– Так что же я должна засвидетельствовать?
– Вот эту личность, – Саблин еще раз предъявил фото.
– Не вам чета. Тридцать лет – и уже доктор наук, Максим Каринцев. Старший научный сотрудник Института новых физических проблем.
– Игрок?
– Я бы не сказала. Играет нечасто и не в каждом заезде. Лошадей знает и редко проигрывает.
«С вашей помощью?» – хотел было спросить Саблин, но не спросил. Зоя сама сказала:
– Я не размечаю его программы. Это делает кто-то другой с ипподрома. Либо конюх, либо наездник.
– У него здесь есть знакомые? – поинтересовался Саблин.
– Многие. Только мне он их не назвал.
– Недавно познакомились?
– Не очень давно. Прошлой осенью в Кисловодске. Я подружилась с его приятельницей. Марина Цветкова, художница из Дома моделей.
Зоя отвечала если не с испугом, то с повышенной осторожностью. Понимала, что заинтересованность инспектора уголовного розыска далеко не случайна. Откуда у него эта карточка? Может быть, нашел ее на трибунах? Но тогда проще было отдать ее ей, а не проявлять излишнее любопытство. Но Саблин продолжал задавать вопросы.