Летние Каникулы

Сато Тсутому

Лицевые мышцы Харуки расслабились, приняв выражение смятения.

И, в конечном итоге, она приняла свою обычную любезную улыбку.

— Да, в самом деле, это «невообразимо». Я просто не могла поступить так безответственно.

На её губах не было никаких следов напряжения.

Похоже, её навыки контроля лица добились значительного прогресса.

— ...Каким же образом эта выдумка стала распространяться?

— Что... значит это выдумка. Ну, этого следовало ожидать... Шиба-кун не тот человек, чтобы находиться в центре

внимания; ты больше похож на того, кто за кулисами дергает за ниточки.

— Не буду отрицать.

Их глаза встретились, они обменялись злобными ухмылками.

Возможно, это было влияние их общего мастера.

Тем не менее, некая похожесть — не достаточная причина, чтобы вступать в сговор друг с другом.

— ...Тогда каким же образом эта выдумка о том, что я стану кандидатом на пост Президента школьного совета, стала распространяться?

— Извини, я правда не очень много об этом знаю.

— Части, что вы знаете, будет достаточно.

— ...

Тацуя выглядел очень непринужденно, ожидая ответа Харуки.

Валяние дурака ничего не принесет, подумала Харука.

Для начала не было никакой причины молчать о том, что она сама слышала.

— ...Я не совсем уверена, кто что сказал, но... это ведь можно считать одной из этих словесных игр? «Похоже, Хаттори-кун не будет участвовать», «Похоже, Накадзо-сан не будет участвовать», «кажись, будет проблематично найти кандидата в Президенты», «Эй, разве Шиба-сан не может им стать?» ...всё это каким то образом моментально превратилось в «похоже, Шиба-сан будет участвовать», «Шиба-кун будет участвовать», «Э, Шиба-кун?» «Да, из дисциплинарного комитета», «Ох, тот, кто участвовал в турнире новичков?» «Хмм, разве это не будет интересным?».

Выслушав Харуку, Тацуя был так исчерпан, что чувствовал, что вот-вот упадет со стула.

— ...Как учителя могли поверить таким незрелым слухам?

Что ж, слухи по своей природе безответственны и незрелы. Его товарищи в первом году и старшеклассники, похоже, выудили это из сплетен, поэтому даже если Тацуя хотел отследить слух кусочек за кусочком, все куски отследить просто невозможно.

Но такие превосходные люди, как Тсузура, — по крайней мере, в интеллектуальном плане, — люди, достаточно серьезные, чтобы стать профессором, учителя не должны столь легко обманываться.

Тацуя был не совсем готов отбросить возможность того, что кто-то мог намеренно манипулировать слухами.

— Среди учеников есть более серьезные люди, чем среди учителей. Подробности относительно апрельского инцидента держатся в секрете от учеников, но поскольку учителя знают факты...

— ...Инцидента Бланш?

— Верно. Многие учителя, Шиба-кун, оценивают тебя достаточно высоко, чтобы быть уверенными, кто решил ту проблему.

К сожалению, он этого не предвидел. Что этот вопрос будет так сильно выделяться... Тацуя считал, что лично он не был достаточно известен.

— Они не знают точных подробностей,

так как Дзюмондзи-кун держит всё в тайне, но они знают, что ты собственной силой расправился с террористами, и из-за этого они довольно высоко тебя оценивают. Поскольку они хотят, чтобы Президент школьного совета старшей школы магии был чрезвычайно сильным, довольно много учителей считают, что было бы забавно иметь Президентом ученика первого года, если тот обладает такой подавляющей силой.

...Положение становится и впрямь плохим, подумал Тацуя.

С всё ещё звенящими в голове словами Харуки, Тацуя размышлял над тем, как справиться с этим делом.

Прежде чем выйти из комнаты консультаций, он убедился, что не расспросил о методах, которые она использовала для получения информации.

Как бы то ни было, число методов, которыми можно раздавить необоснованные слухи, ограничено. К тому же ни одного из них не было в его распоряжении.

Поэтому ему нужно уничтожить основу, с которой слухи возникли; можно сказать, что результаты встречи с Харукой были достаточно эффективными.

Такие мысли могли его утешить, но тяжесть бремени от этого не уменьшилась.

В классе из двадцати пяти человек людей не так уж и много. Лишь раз взглянув, можно уловить, кто что делает. К тому же перед началом урока здесь не болтало лишь четыре человека, поэтому было двадцать человек. Ему это не нравилось, но он мог сказать, что все эти двадцать человек шептались о нем.

Фрагменты разговоров, которые он мог услышать, содержали слова, вроде «как я и думал», «Президент» и «Выборы».

Это было далеко за пределами простого неудобства.

— Тацуя. Не уделишь мне немного своего времени? — по-королевски вступила Маюми (хотя в наши дни это довольно великое описание, чтобы применять его к старшекласснице) в классную комнату первого года, остановилась прямо возле парты, где он сидел, и с тем, что можно назвать лишь очарованием, сложила обе руки вместе и произнесла эти слова.

За её спиной Сузуне смотрела на эту сцену с отвращением на лице.

Тацуя бегло глянул на цифровые часы в углу экрана. Осталось пять минут перерыва между первым и вторым уроком. Если они думают вернуться в классную комнату третьего года, для разговора останется лишь минута.

— Если мы скажем, что это официальное дело школьного совета, никто из нас не получит красные отметки. — Маюми, со своими сложенными руками, ответила на невысказанный вопрос, который прочла в глазах Тацуи. Тем не менее её руки тонко опустились — плохой знак; она может поставить руки в режим полной молитвы, подражая статуе «Девы Марии». Обе руки вместе, со слезами на глазах; если кто и сможет выполнить такой трюк, то только Маюми.

На втором уроке, как и первом, занятия будут вестись в классе через компьютерный терминал. Прошло лишь двадцать-тридцать минут без того, чтобы на Тацую не упало ещё больше хлопот.