Летние каникулы
Шрифт:
БААХ-БААХ-БААХ
Три выстрела из картечи на полной мощности разметали остатки его тела по всему коридору. Классическое расчленение.
— Не стрелять! — ору охранникам на той стороне баррикады, отпинывая отсеченную голову сектанта. — Свои.
— Кто, бля, свои? — слышу я в ответ и узнаю голос.
— Виктор, это я, тот в кого ты стрелял у президента. И со мной губернатор.
— Димон? Вы ж уехали.
— Вернулись. Услышали взрывы и развернулись.
— Ладно, давайте выходите. И ручки чтобы ваши на виду были.
Вытянув
Виктор внимательно нас изучив опустил пистолет. В отличии от трех остальных охранников, один из которых сквозь зубы произнес:
— А если они с ними? Ты об этом не подумал?
— Нет, парни. Не могут они быть с теми. Я их только что от президента увел. И они там такое показывали…Кароче они свои.
— Где Сергеев? — спросил я, когда стволы перестали смотреть в нашу сторону.
— Его увели наши люди, думаю он сейчас в безопасном месте. А что такое?
— Нападавших только трое, — я указал на мертвые тела. — Нафига троим ехать на грузовике?
— Твою мать! — заорал Виктор. — Бежим!
Глава 19
Глава 19
Пока мы бежали, Виктор непрестанно ругался и в перерывах между матом объяснял, что есть и другие, обходные пути, по которым можно попасть в безопасную зону. Но суть в том, что их знают далеко не все. Значит, в окружении президента завелся предатель, сообщивший врагу нужную информацию.
У входа лежало три трупа охранников, а сквозь открытый дверной проем слышны крики.
Режим ноль
Эмоции пропали, ушли глубоко в меня. Пропала спешка, боязнь не успеть, желание все завершить как можно быстрее.
На бегу меняю магазин у дробовика. Теперь у меня восемь пулевых патронов. У картечи существует разброс. И пусть на расстоянии «кинжальных выстрелов» он минимален, но когда речь идет о сохранении жизни президента, нельзя пренебрегать даже такими, ничтожными вероятностями.
Пробегая мимо, отмечаю толщину двери — она размером с мою ногу. Почему ее не успели закрыть?
Перепрыгиваю еще через один труп на пороге комнаты — он тоже одет в черное, и в полете всаживаю пулю в силуэт на фоне окна. Боевая интуиция подсказала мне, что это враг. Стреляю без усилений и спецвозможностей, просто чтобы на время уменьшить количество стволов в помещении. Энергии осталось мало, и необходимо беречь ее.
Сектант падает навзничь, дергает ногами.
В комнате еще три противника. Двое из них поворачиваются на звук выстрела, третий навел пистолет-пулемет на президента.
Сергеев прижался к стене, в его руке пистолет, который смотрит на врага. В глазах паника.
Прыгаю вниз. Кувырок.
Попускаю над собой очередь, и стреляю в ответ. Вроде попал.
В это время извлекаю из второй ячейки быстрого доступа нож и кидаю его в сторону сектанта, прицелившегося в главу государства.
Точно в цель
Клинок вонзается тому в горло, перерубает позвоночный столб. Оружие, а за ним и сектант валятся на пол.
Краем глаза замечаю, как другой серый начинает что-то доставать из под своих мешковатых одеяний. Отмечаю характерные признаки, плавные обводы, провода и кнопочный пульт.
Прыгаю на президента, обхватываю его руками, прикрываю своим телом и мы вдвоем грохаемся вниз.
Активный щит
Прокаченная ячеистая шестиугольная броня седьмого уровня обволакивает нас и в это время, взрывное устройство в руках у сектанта, вспыхивает огнем.
Воздух мгновенно уплотнился до сотен единиц атмосферного давления и огромной кувалдой засадил по броне. Вмял в пол, швырнул на стену.
Взрывная волна колоколом ударила по барабанным перепонкам, разрывая их без какой либо жалости. Улитка внутреннего уха смялась и мой вестибулярный нерв отключился.
Я почувствовал как куда то лечу, руки дёрнулись, в инстинктивной попытке ухватится хоть за что-то, но я смог погасить это желание, еще крепче сжимая худощавое тело Сергеева. Пока я держу его, нас обоих закрывает мой активный щит и, надеюсь, сможет уберечь нас от последствий взрыва.
Регенерация делает свое дело и я, наконец, понимаю, что лежу на полу и все уже закончилось. Кровь текшая из ушей, тонкой корочкой застыла на шее и подбородке и теперь трескается, когда я шевелю головой, пытаясь оценить обстановку.
Голова кружится, в ушах звенит, кругом дым и взвесь пыли, в углу что-то горит. Вдохнул и тут же закашлялся — воздух наполнен едкой гарью. Под ногами хрустят обломки и осколки.
Рядом сел на пол президент. Что-то мычит, держится за уши, из которых тоже бежит кровь.
Да, близкий взрыв он такой. Рвет барабанные перепонки только так.
Быстро оглядываю Петра Михайловича на наличие открытых ран — вроде ничего нет.
Запинаясь, бреду в сторону выхода, попутно осматриваясь. Вот тут произошел взрыв — на полу видна темная клякса с щербиной в центре. Хороший пол сделали строители — мрамор только растрескался.
От нажавшего на кнопку детонатора сектанта, понятное дело ничего не осталось. В дальнем углу, изломанными куклами лежат отброшенные мощной, неукротимой силой дохлые напарники взорвавшегося. Забежавший вслед за мной охранник впечатался в дверной косяк. Его сложило почти пополам. К сожалению, он точно не жилец.
Выглядываю в коридор: в десятке метров от входа на полу копошится губернатор. Его пиджак изодран в клочья, белая рубашка залита кровью, но главное что он жив.
Под ним стонет Виктор. Его нога неестественно выгнута, пальцы на левой руке чем-то оторвало, но это все поправимо.