Летний остров
Шрифт:
Он обхватил ее голову ладонями и мягко повернул к себе, вынуждая посмотреть на него.
– А ты, Руби? Ты меня разлюбила?
Сначала она почувствовала его дыхание и только потом услышала вопрос. Ей хотелось ответить: «Конечно, мы же тогда были детьми», но когда она открыла рот, с губ вместо слов слетел тихий вздох. Это означало капитуляцию. Дин потерся губами о ее губы, ощущение, которое Руби испытала, было одновременно и новым, и хорошо знакомым. Она словно расплавилась и со стоном пробормотав его имя. Дин обнял ее за шею.
Так
Дин отстранился. Руби открыла глаза и увидела, что прошедшие годы прочертили морщины на его лице. Солнце, время, страдание – все это наложило свой отпечаток.
– Руби, я очень долго ждал второго шанса.
Если он скажет, что любит ее, она ему поверит и будет любить в ответ. Руби закрыла глаза, пытаясь побороть охватившую ее беспомощность. Как было бы хорошо, если бы она повзрослела и все, что она увидела и узнала за последние дни, изменило бы се в корне. Но это не так просто.
Страх быть обманутой сидел в Руби так глубоко, что, казалось, проник в душу. Она не могла через него переступить. Руби давно поняла, почему поэты сравнивают любовь с омутом. Полюбить – все равно что прыгнуть вниз головой без страховки, а она потеряла способность верить, что внизу ее кто-то поймает.
Она оттолкнула Дина:
– Я не могу. Ты требуешь от меня слишком многого… и слишком быстро. Ты всегда хотел слишком многого.
– Черт побери, Руби! – Она услышала в его голосе разочарование. – Ты что, вообще не повзрослела? Я больше не причиню тебе боль. – Дин дотронулся до ее щеки.
– Ах, Руби, мне больно даже просто смотреть на тебя.
– Никогда еще она не чувствовала себя так одиноко. Когда Дин ее поцеловал, ей на миг приоткрылся мир, который она до сих пор не могла себе представить, мир, где страсть является частью любви, но не самой важной частью. Мир, где поцелуй с подходящим мужчиной в подходящий момент способен заставить взрослую женщину плакать.
– Дин, я не могу дать тебе того, что ты хочешь. Во мне этого нет.
Он отвел волосы с ее лба и не сразу убрал руку, задержав пальцы на виске.
– Когда я был мальчишкой, ты меня прогнала. Мне давно не семнадцать, но мы оба знаем, что то, что существовало между нами, не кончилось. Думаю, оно никогда не кончится.
Глава 20
На обратном пули Дин шагал по тропинке позади Руби. Они не разговаривали, но лес был полон звуков. Наверху, в ветвях деревьев, щебетали птицы, слышался шум воды, трещали белки.
В парке Дин выбросил корзинку для пикника с нетронутой едой в мусорный контейнер, плед набросил на плечи и сел на велосипед. Он выглядел усталым.
Возле дома Бриджей он свернул с дороги на обочину и спрыгнул с велосипеда. Руби остановилась в нескольких футах впереди него, поставила велосипед на подножку, повернулась к Дину и нахмурилась:
– Думаю, здесь я попрощаюсь.
Ее голос чуть дрогнул, и это дало Дину надежду. Теперь Руби могла сколько угодно его отталкивать, он все равно знал правду. Дин прочел ее в глазах девушки, услышал в дрогнувшем голосе, почувствовал в поцелуе.
– До поры до временя.
– Дин, это был всего лишь поцелуй, не раздувай его до «Унесенных ветром».
Он шагнул к ней.
– Ты, наверное, путаешь меня с кем-то из своих голливудских дурачков.
Она невольно попятилась:
– Ч-что ты имеешь в виду?
Дин стоял достаточно близко. Он мог бы прикоснуться к Руби или даже поцеловать ее, но он не шелохнулся.
– Я ведь тебя знаю. Ты можешь сколько угодно притворяться, но этот поцелуй кое-что значил. Сегодня ночью мы будем вспоминать о нем, лежа каждый в своей постели.
Руби вспыхнула:
– Ты знал девочку-подростка больше десяти лет назад. Это еще не означает, что ты знаешь меня нынешнюю.
Дин улыбнулся. Будь Руби шестнадцать, она произносила бы те же слова.
– Может, ты и огородила свое сердце стеной, но само сердце осталось прежним. Где-то глубоко внутри тебя притаилась девочка, которую я однажды полюбил.
Он наконец коснулся ее щеки – мимолетная ласка. Ему хотелось большего, например, обнять ее, крепко прижать к себе и прошептать: «Я тебя люблю», но он знал, что не стоит слишком наседать на Руби. Во всяком случае, пока.
– Первые несколько лет после нашего расставания ты мне мерещилась, – тихо признался Дин. – Я сворачивал за угол, останавливался на светофоре или выходил из самолета, и мне вдруг казалось, что я вижу тебя. Я подбегал к женщине, трогал ее за плечо, и тут выяснялось, что я неловко улыбаюсь незнакомке. Представляешь, я до сих пор хожу по правой стороне тротуара, потому что тебе нравилось идти слева!
У Руби задрожали губы.
– Мне страшно.
– Девочка, которую я знал, ничего не боялась.
– Той девочки давным-давно нет.
– Но разве от нее ничего не осталось?
Руби долго молча смотрела на него и в конце концов отвернулась. Дин догадался, что она не ответит.
– Ладно, – вздохнул он, – в этом раунде я признаю себя побежденным.
Он сел на велосипед, намереваясь уехать.
– Подожди!
Дин соскочил с велосипеда так быстро, что чуть не упал. Велосипед рухнул на землю, а он повернулся лицом к Руби. Ее взгляд напомнил Дину случай, когда она в возрасте девяти лет свесилась с дуба на ферме Финнеганов. И еще один – ей тогда было двенадцать, и она, катаясь на скейтборде по Фронт-стрит, сломала руку.