Летний зной
Шрифт:
В городе стихли молоты, теперь все мужчины готовились отражать атаку. Аллок Ллиннот, уводя армию на юг против армии союзников, оставил для охраны города только два десятка бойцов, к ним присоединились жители города.
По сигналу горна цепочки огоньков устремились к стенам, которые остались не освещены. Из темноты навстречу штурмующим полетели стрелы, то тут, то там, с криками падали раненные - большей частью местные, не имевшие кольчуг. Таран, укрытый под дощатым навесом, покатили к воротам. Перекрытие тут же оказалось утыканным горящими стрелами, потом в огонь полетели горшки с маслом, но свежая древесина не занималась - Ирстет
Таран, усиленный магией Медвежьей Шапки, вышиб ворота, и латники устремились в пролом. Хотвиг опустил забрало и взмахом руки призвал кавалеристов - отборный отряд конницы во главе с маркграфом поскакал к городу. Когда солдаты вломились в створ ворот, поднялся крик и звон оружия, потом воины - те, что ворвались в город - показались снова за воротами. Гномы, которым не с руки было драться на стенах - бруствер высоковат - встретили штурмующих внизу. Атака кузнецов, закованных в отличные латы, оказалась такой яростной, что солдаты Хотвига побежали. Снаружи гномы рассеялись, преследуя врага, тут налетела конница, схватка закипела с новой силой...
Имедромд, глава гномьих кузнецов, сам бросился под копыта кавалерии, раскручивая над головой здоровенную секиру. Мощный удар опрокинул оруженосца вместе с лошадью, Хотвиг поднял коня на дыбы и взмахнул мечом. Удар, усиленный инерцией опускающейся конской туши, мог бы, наверное, свалить самого сильного человека, но Имедромд устоял, когда графский меч сломался на его шлеме. Новый удар секиры смахнул Хотвига, выбил из седла, тут, размахивая магическим жезлом, подоспел Медвежья Шапка и выпустил в карлика струю ревущего пламени. Вспыхнула борода, Имедромд взревел, заслоняясь от слепящих сполохов. Новый взмах секиры свалил колдуна вместе с лошадью... латники сгрудились над гномом, попеременно нанося удары топорами и мечами, при этом им приходилось низко склоняться, чтоб достать коротышку кузнеца... Умирая, Имедромд прикончил еще двоих, но штурмующие снова ворвались в ворота, Рамдор уже пал, хотя на парапете последние защитники все еще рубились с воинами Приюта.
Маркграф, поднялся и оглядел побоище. Заметил распростертого на земле Ирстета, колдун не подавал признаков жизни, знаменитый головной убор свалился, открыв уродливую плешь, покрытую длинными морщинами и похожую на панцирь черепахи.
– Гляди-ка, вот он почему постоянно шапку носил, - указал молодой латник приятелю.
– Ишь, какая башка...
– Хватит болтать!
– рявкнул Хотвиг.
– Коня мне! И все повозки в городе собрать, нагрузим добычей и с рассветом уйдем к кораблям. Я не вижу братьев из Белого Круга, стало быть, и нам здесь делать нечего.
ГЛАВА 18 Вейвер в Сантлаке
Гедор быстро спросил:
– Давно грозный господин речи держит?
– Не знаю, мастер, - башмачник даже сморщился, до того ему не хотелось бы отвечать на вопросы Мясника. Парень бы лучше вовсе убрался отсюда куда подальше.
– Я ж тут, на страже, а он... он там...
– Ладно, пусть гостя сюда ведут, - решил разбойник. Он рассудил, что толковать лучше не при народе, авось приезжий не окончательно запугал горожан.
Ривен тоже забеспокоился - оказаться с караваном посреди чужой заварухи - это гиблое дело! Когда в Сантлаке бьются, достается всем, кто под руку подвернется, особенно если господа мятежных вассалов карают.
– Так уж решилось... это...
– пробурчал башмачник.
– Чего решилось? Говори, не мямли?
– На базар старшины пошли, с господином беседовать. Вас не решился я тревожить, важное дело у вас с этим мастером, наверное, - парень заискивающе улыбнулся.
Губы Гедора зашевелились. Он беззвучно прошептал: "Олухи! Все олухи". Затем объявил:
– Я иду. Мастер Ривен, ты со мной?
– Послушаю, чем дело обернется, - решил воин.
На базаре стоял многоголосый гомон - но не такой, как обычно бывает в торговых рядах, в шуме чувствовалась тревога. Звук дрожал и бился, как если бы его породила натянутая струна - так туго натянутая, что тронь ее чуть сильней, и порвется. Казалось, достаточно одного толчка, и голос толпы сорвется в визг, в плач и причитания.
Гедор стал энергично протискиваться к центру сборища. Его узнавали, сторонились, давали дорогу, горожанам было желательно оказаться за его широкой спиной. Пробравшись сквозь толпу, Гедор оказался среди мастеров, членов Совета Вейвера. Рыцарь, тощий и долговязый, возвышался над ними, как башенный шпиль над домишками бедноты. Слегка склонившись в седле, приезжий размеренно и четко провозглашал:
– ...Вине вашей прощения быть не может! Но ежели броситесь в ноги госпоже, наказание будет не очень строгим. Помиловать не помилует, однако проявит сдержанность.
Гедор раздвинул городских старшин, пробираясь еще ближе. Мастер Увин прогудел:
– Нет на нас вины, мы по закону, Гилфингом данному, сотворили.
Рыцарь хладнокровно объявил:
– Зачинщиков выдать, виновных в убийстве выдать, этих ждет строгий и справедливый суд. Сей суд и объявит, как следует по закону поступить. Не велит Гилфинг на природного господина руку поднимать.
В голосе приезжего скрежетала ржавая сталь, и говорил он так уверенно, что и Увин замолчал, хотя ему был прямой резон спорить - на его руках кровь солдат ок-Дрейса, он и есть виновник, он и убийца.
Гедор понял, что натянутая струна вот-вот лопнет, действовать нужно было немедленно. Он напоследок еще раз огляделся - высмотрел! Ну... Бандит глубоко вздохнул, собираясь с мыслями, потом выступил перед мастерами и глянул на рыцаря снизу вверх.
– Ну, я господина ок-Дрейса убил, когда он на меня, свободного человека, оружие поднял. Хочешь, господин, и ты попробуй, вытащи свой меч, а? И пусть Пресветлый рассудит. Ок-Дрейс был на коне, с оружием и при всех своих железках, а я, как теперь вот - безоружный. Пресветлый рассудил нас, хочешь - и ты его суд испытай?
Рыцарь едва глянул в глаза Гедору, и тут же уставился в сторону, смотреть на бандита прямо и ему оказалось не под силу.
– Госпожа вам три дня дает на раздумье, - бросил дворянин.
– До тех пор вас не тронем. После - пеняйте на себя. Эй, дорогу!
Господин развернул коня, люди отступили. Рыцарь бросил через плечо:
– Мое имя ок-Ренгар, и, клянусь своим мечом, если через три дня не покоритесь, этого города не станет.
Толпа ахнула. Но Гедор уже шагнул вперед, на пустой пятачок и обернулся, чтобы его было лучше видно. Он разглядел в толпе то, что требовалось, и был готов говорить.