Летняя луна
Шрифт:
Куин выглядел теперь совсем убитым:
– У меня нет более веских доказательств, ваша светлость.
– Тогда вам придется сделать выбор. Либо вы остаетесь при своих подозрениях и возвращаетесь к вашему начальнику, а также передаете ему мое послание, где я выскажу все, что об этом думаю. Либо вы принимаете то, что я сказал о брате, остаетесь здесь и помогаете мне спасать мисс Ламберн.
Куин отвел взгляд. Он глубоко вздохнул, расправил плечи и сказал:
– Вы знаете, что если я останусь на ваших условиях, то это будет нарушение
– Я предлагаю вам сделать выбор, майор. – Рансом сел и снова взял в руки карту, намеренно оставив Куина стоять. – Я не диктую, что вам делать.
Куин задумался. Рансом заметил, как напряглись уголки его сжатых губ. Здесь не о чем было размышлять. Любой человек, обладающий хоть каплей здравого смысла, либо выполняет приказ, либо возвращается с объяснением, почему не смог этого сделать.
Наконец Куин тихо произнес:
– Я остаюсь, сэр.
Рансом приподнял брови:
– На моих условиях.
– На ваших условиях, сэр.
– Если я когда-нибудь обнаружу, что вы ищете улики против моего брата, то, прежде чем вы успеете помолиться, окажетесь в пехоте и где-нибудь в окопах, по пояс голым.
– Да, сэр.
Рансом прищурился:
– Я сумею это сделать, майор. Не думаю, что Кастлери сможет вас защитить.
– Ясно, сэр.
Рансом откинулся на стуле и, потирая подбородок, посмотрел на офицера:
– Не могу понять, с кем я имею дело: со смелым человеком или с глупцом.
Куин не отвел своих зеленых глаз.
– Думаю, с глупцом, сэр. – Он отвесил легкий поклон. – Я бы хотел присоединиться к поискам, с вашего разрешения. Вы позволите, ваша светлость?
Часом позже в библиотеку ворвался Шелби. Золотистые волосы его потемнели от пота, и запах лошади все еще тянулся за ним.
– В чем дело, Рансом? Есть новости?
– Нет.
Лицо его, выражавшее ожидание и надежду, потемнело. Он нахмурился и посмотрел на Рансома, стоявшего у окна.
– Тогда что тебе, черт возьми, надо? Я хотел возглавить поиски на Поттерском холме. – Он вытащил из кармана платок и вытер им руки. – Боже, я чуть не загнал коня насмерть, так торопился сюда.
– Присядь.
– А это единственная приличная лошадь, которую я сумел сохранить, – проворчал Шелби. – И к тому же это жеребец. От него я получу потомство для участия в скачках, запомни…
– Сядь.
Шелби пожал плечами и сел.
– На столе лежит банковский чек, – сказал Рансом. – Шестьдесят тысяч фунтов.
Шелби дернулся и повернулся на стуле.
– Что?
– Чек выписан на имя мистера Альфреда Рула.
Рансом заметил, как Шелби отреагировал на сказанное: сначала ничего не понял, потом вспомнил имя, через секунду понял все и пришел в ужас. Он вне себя вскочил со стула:
– Но он же не… о Боже, не принес же этот дурак векселя к тебе на оплату?
Рансом сурово смотрел на Шелби, на своего брата – необузданного, блестящего и отчаянно любимого. Он подошел к нему и остановился так близко, что смог ощутить запах пыли и пота.
– Расплатись
Шелби тяжело дышал. На какое-то мгновение Рансому показалось, что он не согласится. Никогда, ни единого раза не позволял Шелби старшему брату оплачивать свои долги. Ни разу в жизни он не просил и не принимал от брата спасения от тех бед, которые сам на себя навлекал. Для него это было принципом жизни, делом чести, причудой, которая вызывала у Рансома то гордость, то отчаяние.
Но на этот раз… на этот раз голубые глаза Шелби встретили взгляд Рансома и дрогнули. Он неловко улыбнулся и отвел взгляд.
– Хорошо, – сказал он, – я расплачусь с ним.
Шелби развернулся, взял со стола скрепленную печатью бумагу и, не оборачиваясь, пошел к двери. Открывая ее, он услышал голос Рансома:
– Шелби, не встречайся с этим Рулом сам. Даже не подходи к нему близко. Пошли за векселями какого-нибудь надежного человека, с чеком и пистолетом.
Шелби на несколько секунд замер у двери.
– Как скажешь, – сухо сказал он и вышел.
День подходил к концу, и старые деревья уже отбрасывали густые тени у маленькой заросшей виноградом церкви. Бесцельно прогуливаясь, Рансом остановился и стал рассматривать колонны. Камень заметно разрушился, его пятнами покрывал лишайник.
Он уселся на плиту из песчаника, которая огораживала лестницу. В лесу было тихо. Лишь слышался отдаленный лай собак. Рансом искал здесь покоя. Ему было нужно перестать волноваться, отбросить в сторону эмоции и найти всему логическое объяснение – он знал, что оно найдется. Он злился на Мерлин, на Шелби, на самого себя, и ему было тяжело от страха, который проникал в самое сердце.
Ощущая прохладный ветерок, Рансом наблюдал за пляской розово-золотых отблесков на камне. Еще ребенком он приходил сюда, чтобы спрятаться и помечтать. Здесь он был надежно защищен от репетиторов, учителей танцев и ораторского искусства. Никто не мог отыскать его здесь. Для тех же, у кого был ключ, маленькая невзрачная церковь на лесной поляне была настоящей неприступной крепостью. Он про себя улыбнулся, вспоминая начало старой, наполовину забытой клятвы: «С попутным ветром ласточка под кров к заходу солнца сделай пять шагов…»
Годы взрослых забот стерли из его памяти продолжение. Может быть, Шелби помнит, как там дальше. Рансом надеялся, что он помнит. Шелби должен был передать секрет сыну. Вудроу было уже двенадцать. Улыбка сошла с его лица. Как только Шелби вернется, он сразу же спросит у него, знает ли Вудроу о старой церкви и об их клятве. Может быть, это и глупость, но дикий лес и церквушка имели свою особую ценность. Старый детский секрет основывался на полном доверии, в нем подтверждалась их несгибаемая верность друг другу. Они втроем принесли эту клятву – Рансом, Шелби и Блайз, – и она связала их узами кровной преданности.