Летняя ночь
Шрифт:
Появление Николь в комнате создало некую напряженность. Интересно, я один это ощущаю? – подумал Райан. И мать тоже не так уж равнодушна к своей падчерице, как стремится показать? Не может же она не сочувствовать Николь! В такое время они все должны как-то поддержать друг друга.
Однако Амелия, как обычно, не обращала на падчерицу внимания, и хотя Николь, войдя в комнату, бросила на мачеху нерешительный взгляд, но тоже не сделала попытки преодолеть пропасть, которая их разделяла.
Сам Райан просто не мог глаз отвести от Николь. Сегодня она была в светлой твидовой юбке, подол которой сантиметров на десять не доходил до коленей.
– Доброе утро, – произнесла Николь. – Извините, что заставила вас ждать. Я заболталась с отцом Мэтью и, боюсь, начисто позабыла о времени.
– Мы вас прекрасно понимаем, – тепло заверил ее Магнус, и Амелия наградила его недовольным взглядом. Он бросил взгляд в сторону двери, где на пороге по-прежнему стояла Беатрис. – Прошу вас, мисс Сэвидж, входите и садитесь. Завещание касается и вас тоже.
По виду Беатрис можно было догадаться, что она с удовольствием избежала бы этой чести, но деваться ей было некуда – пришлось войти и сесть. Убедившись, что все в сборе, Харди уселся за стол и открыл кейс.
Теперь напряжение в комнате ощущалось совершенно отчетливо. Бросив взгляд на мать, Райан увидел, что та стиснула ручки кресла так, что побелели костяшки пальцев. Даже Беатрис не могла скрыть беспокойства, и Райан подумал, что она, наверное, боится оказаться на улице, если дом достанется Амелии.
Если бы она только знала…
Старый юрист извлек из кейса конверт. Похоже, Магнус искренне наслаждается процедурой, подумал Райан. Он-то ведь должен знать, что написано в завещании, и теперь намерен но тянет время, заставляя их томиться в ожидании.
Документы, извлеченные Харди, зловеще зашелестели, и Райан просто физически ощутил, как напряглась его мать. Да успокойся ты, старушка, мысленно велел он, встретив ее безумный взгляд. Хорошо еще, что все остальные не сводят глаз с Магнуса, иначе у них были бы все основания заинтересоваться, почему это Амелия так нервничает. Поверенный прочистил горло и быстро проглядел несколько страниц, которые держал в руках. Затем начал читать монотонным голосом:
– «Я, Уильям Генри Тэлбот, будучи в здравом уме и твердой памяти»…
– Зачем читать эту тягомотину? – Нервы Амелии окончательно сдали, когда она поняла, что Харди намерен зачитать завещание полностью. Но тут же, спохватившись, что ее поведение выходит за рамки приличий, она выдавила улыбку. – Простите. Боюсь, что я не настолько окрепла, как полагала.
Харди фыркнул и обвел взглядом присутствующих.
– Ну разумеется, – произнес он. Непонятно, то ли это был ответ на вопрос Амелии, то ли подтверждение ее нездоровья. – Если никто не возражает, – продолжал он, – не вижу причин, почему бы нам не заняться делом. – Он бросил взгляд на Райана и пошелестел бумагами. – Возможно, вашей матушке не повредит глоточек виски. Мы все можем немного подождать.
– Мы предпочли бы, чтобы вы продолжили, мистер Харди, – подала голос Николь и в кои-то веки заслужила благодарный взгляд мачехи.
– Да, пожалуйста, – подхватила та. – Со мной все будет хорошо. И, покосившись на Райана, прибавила: – Я обычно не пью так рано.
– Да, но сейчас из ряда вон выходящий
– Прошу вас, – с трудом сохраняя спокойный тон, сказал он. – Не могли бы вы продолжить чтение, Магнус? Возможно, после того как вы закончите, нам всем понадобится выпить.
– Что? – Магнус сначала решил, что Райан говорит серьезно, но, уловив иронию в словах молодого человека, он улыбнулся, снова откашлялся и продолжал читать.
В завещании кое-какая недвижимость была отказана третьим лицам, небольшие суммы денег оставлены коллегам и знакомым, например другу семьи доктору Ирвину. Приличное обеспечение было выделено свояченице, и Беатрис вздохнула с облегчением.
– А теперь переходим к усадьбе, – очень серьезно произнес Харди. – Нам всем, естественно, интересно знать, как распорядился мистер Тэлбот своей собственностью, и я не буду держать вас в неведении дольше, чем это необходимо. Разумеется, я обязан напомнить, что завещание имеет абсолютную законную силу. Мистер Тэлбот долго и трудно размышлял, прежде чем принять решение.
– Ох, да читайте же скорее! – подала голос Беатрис.
Ее явно стало тяготить ожидание, и Райан сообразил, что тетке Николь есть что терять. Ведь если Плейн-лодж унаследует Амелия, ее положение в доме окажется под угрозой.
– Хорошо. – Если Харди и был задет резкостью Беатрис, то сумел очень хорошо это скрыть. В третий раз прочистив горло, он стал читать: – «Моей жене Амелии, – он бросил взгляд на вдову, – я оставляю в пользование половину моего дома и все мои личные вещи, за исключением драгоценностей, переданных мне моей первой супругой Норой, которые переходят моей дочери Николь в память о любви, соединявшей меня и ее мать. Я также оставляю существенную сумму денег, чтобы дать возможность моей жене продолжать жить в Плейн-лодже, если она того пожелает, при условии, что моя свояченица Беатрис Сэвидж всегда будет жить в этом доме. Если же моя жена Амелия повторно выйдет замуж: или пожелает жить в другом месте, дом поступит в полную собственность моей дочери Николь, так же, как и в случае смерти моей жены».
После того как Харди зачитал эту часть завещания, раздался отчетливый вздох, хотя Райан не понял, от кого он исходил. Возможно, от матери, хотя с ее стороны было бы крайне неосторожно демонстрировать удивление, ведь это не то завещание, которое она видела. А может быть, этот вздох издала Николь? Очевидно, и для нее завещание оказалось полной неожиданностью.
– Мне продолжать? – после паузы осведомился Магнус Харди. Он явно колебался.
Райан догадался, что поверенный ждал от его матери какой-нибудь выходки, но Амелия была слишком потрясена, чтобы вымолвить хоть слово. К счастью, ее реакция могла быть отнесена за счет шока, который она испытала, узнав, что не унаследовала Плейн-лодж целиком. Поняв, что Харди ждет, Райан мрачно взглянул на него.
– Да, пожалуйста, – сказал он и сжал губы от внезапного раздражения, когда поверенный вернулся к чтению документа.
– «Моей дочери Николь, – продолжал он, ободряюще улыбаясь девушке, – я завещаю вышеназванные драгоценности, а также все мои книги и картины. Кроме того, я завещаю ей половину дома, где мы с ней жили столько лет. Возможно, эта общая ответственность создаст взаимопонимание между моей женой и дочерью, которого никогда не было при моей жизни. Душеприказчиком я назначаю своего пасынка Райана Стоуна».