Летняя практика Эоэллы Лаврушиной
Шрифт:
Андрей нетерпеливо пошевелил пальцами, будто разминал их перед игрой.
– Ты не болтай, а лучше дай послушать! Похвастайся уж, ради чего рисковал! Только тихонько!
Полушкин вытянул шею, огляделся, тяжело вздохнул.
Богатырёв широко улыбнулся, салютуя цифровым диктофоном. И положил его на середину пенки.
Сначала был слышен только шум ветра и бой барабанов, интересный, разнообразный по ритму, сложный. Потом вступил голос, чистый, молодой, мягкий и немного прерывистый.
– Ветер движется, как река.
Иду, с трудом рассекая,
Бьющие
Ветер движется, как река.
Идти всё трудней, но надо идти.
Река становится морем,
И волны поют о том,
Что даже птице
В них так легко
Утонуть…
Генка промолчал и снова уткнулся в унибук. Эо опустила голову. Ей почему-то захотелось плакать, но она сумела сдержаться.
Андрей удивлённо посмотрел на друзей, выключил запись и пожал плечами.
А за лесом всё били и били шаманские барабаны.
Глава 4
Любители шуток
1.
Эо с трудом разлепила веки и увидела, что уже светло, вход палатки расстёгнут, а рядом никого нет. Из оврага в молочном тумане вырастали и наклонялись в разные стороны толстые стволы сосен.
Надо бы срочно в туалет, а потом пойти поесть. Но девушка, прежде всего, пошарила возле себя вялой со сна рукой, нащупала унибук и стала фотографировать вид через проём входа – сосны в тумане и склон оврага. Нащёлкав с десяток кадров, она выбралась наружу и стала снимать разноцветные палатки между сосен, кухню под навесом, тропинки, преподавательский шатёр, мегафон и прожектор над ним, контейнеры, тележки, тумбы силового поля...
Возле кабинок биотуалета скопилась очередь, поэтому Эо навестила кустики в овраге. Умылась из канистры, принесённой девочками от ручья, надела джинсы, свободную рубашку с короткими рукавами, высокие летние кроссовки, которые прочно зашнуровала. И отправилась бессистемно бродить, продолжая делать снимки.
В преподавательской палатке громко спорили.
– Не расшатается никакая дисциплина с одного раза! Пусть поспят подольше, они до утра колобродили, знакомились друг с другом и с лагерем. Успеют наскакаться. Сегодня проводники рано не придут, а далее они будут являться ни свет ни заря. Будильников у тлоров нет, и встают они с восходом солнца.
– Хорошо, я поняла. Но меня другое больше всего беспокоит! Глеб, это дети, мы за них отвечаем! Ты уверен? Такой риск, детей в посёлок чужих без нашей охраны! Ладно, раскоп и карьер, ладно, роща для биологов, там с детьми наши люди тоже будут… Но посёлок! Ладно, Богатырёв, он крепкий и ушлый. Но Лаврушина!
– Вся жизнь – риск. Дети выбирают такие профессии, пусть заранее привыкают, совершеннолетние почти что. Да успокойся ты, Элка, не трясись так! Всё под контролем! Тлоры мирные, их не один десяток лет изучают. Проводники будут заодно охранять наших ребят, этих проводников шаман сам выбрал и специально проинструктирует. Он уже приходил утром, скоро группу тлорских подростков пришлёт. Думаю, сверстники их и наши хорошо поладят между собой.
– Вот это меня, в том числе, и беспокоит…
Эо задумалась. О чём они вообще? Спор какой-то… похож на овраг в тумане, непонятно, которое дерево откуда растёт. Чего опасается Элла Валерьевна? Тлоры в самом деле мирные, они между собой-то тысячи лет уже не воюют, а землян вообще считают колдунами-вирджанами и не то чтобы поклоняются, но уважают. Ни одного случая агрессии по отношению к небесным пришельцам не было.
Пока девушка размышляла, переминаясь с ноги на ногу, у неё под кроссовкой хрустнул сучок. В палатке сразу замолчали. Полог входа откинулся, выглянула Элла Валерьевна.
– Лаврушина! Что так рано проснулась? Иди на кухню, там завтрак готов, скоро ваши сопровождающие придут!
Эо смутилась. Нехорошо, когда тебя застают за подслушиванием, это очень стыдно. Но разговор у преподов был уж больно интересный…
– Да я тут… эмм… Лагерь фотографирую!
Вот ведь ехидная Элла Валерьевна. «Рано». Почти полдень уже, солнце высоко. Все давно поели, наверное.
Девушка прижала к себе унибук и, спотыкаясь, побежала к навесу походной кухни.
Там она присела на деревянный чурбачок, дежурный старшеклассник выдал ей пластиковую тарелку, наполненную тушёной гречкой, овощами и кусочками мяса, налил в пластиковый же стаканчик чаю.
Эо быстро всё съела, почти не ощущая вкуса, вернулась в свою палатку, нацепила на шею кулон кибер-переводчика, сунула в рюкзак унибук и бабушкину сумку с подарками, закинула его на плечо и бегом бросилась обратно в центр лагеря.
2.
Ну, и где тлоры?
Центральную площадку лагеря заполонили земные старшеклассники. Эо обошла толпу по краю, высматривая знакомые лица. Смысла приближаться к девочкам не было, они уже разошлись по своим группам. Марина в первом ряду кривила губы и без конца поправляла на себе рабочий комбинезон. Надя прислонилась к сосне и с кислой миной гипнотизировала большой рюкзак возле ног.
Вирен и Полушкин стояли позади всех. Эо обрадовалась, увидев их.
– Привет! А где Богатырёв?
Генка кивнул ей, Кирей поднял руку.
– Он уже ушёл. Отказался от проводника, заявил, что тут и ребёнок не заблудится, даже с завязанными глазами. Он сказал, что любит бродить в одиночку. Как, собственно, и начал этой ночью, только преподы не в курсе, ха-ха. Нам с роботом тоже проводник не нужен, мы будем недалеко от лагеря.
– Тогда зачем вы тут стоите, чего ждёте?
– Посмотрим, куда направятся все остальные, чтоб там уж точно не ходить.
Может, ей поступить, как Андрей? Тропинка в посёлок ясно различима, идти недалеко, перепутать невозможно. Пожалуй, гораздо лучше устанавливать контакты с местными, не оглядываясь на мнение незнакомого компаньона. Бабушка всегда без напарника работала, хоть это и не рекомендовалось.
Интересно, если так и оставаться тут, за спинами всех остальных, может, ей проводника не хватит? Эо хихикнула.
– Чему радуешься?
Она взглянула на недоумевающего Генку и слегка улыбающегося Кирея.