Летняя практика Эоэллы Лаврушиной
Шрифт:
Зашелестели шаги, словно кто-то нервно бродил взад-вперёд.
– А что тут скажешь? Человеку, у которого никогда ничего серьёзного не происходило, любая мелочь – горе. Он же не терял в своей жизни ничего крупнее компьютерной мыши.
Генка аж захлебнулся яростным вдохом.
– А ты!.. А ты!..
Шелест одежды рывком.
– Но-но, на людей руки не распускать! Совсем сбрендил, как перегревшийся комп…
Шелест и топот на одном месте. Почти бесстрастный голос Кирея.
– Ага, ага. Ну, давай, оскорби меня как-нибудь. Прояви наконец-то свои
Шелест, топот и пыхтение. И задыхающийся голос Андрея.
– Кир, заткнись! А то сейчас наговорите тут друг другу, а я потом – разгребай! Не слушай его, Вирен, и никого не слушай, восстановите вы всё потом! И ты заткнись, Мыш Компьютерный, Охреневший Запредельно! У Кирки сейчас тоже паника, нечего друга провоцировать! Короче, быстро замолчали оба! И не смотрите на меня такими глазами!
Удаляющийся, неровный топот.
И тишина.
Спать, спать, чтоб не думать. Ведь на самом деле я осталась там, на Тлоре, а тут только так, пустая оболочка валяется, которая не двигается, не чувствует, почти ничего не понимает… Оболочка, пустая без надежды.
5.
Снова шорох, топот и пыхтение. Да что ж такое? И так тошно безо всякой меры, ещё и спать не дают!
– Кир, не сходи с ума! Уйди отсюда нафиг! Я с тобой не справлюсь, дубина миарийская, стоеросовая, а ты наживёшь проблем и себе, и заодно всем! Тебя туда всё равно никто не пустит! Да спит она, спит и никого абсолютно не слышит!
Неразборчивая речь Вирена, ни слова не понять, потому что приглушённо.
– Да ладно! Не спит? Это не ты, а она с ума сходит? Ты её мысли слышишь, ты так, оказывается, умеешь? Иди ты! Столько времени молчал, друг, называется! Но тебя туда не пустят, говорю же! А если ты так умеешь, то и ей можешь сквозь дверь всё, что надо, высказать и передать! Не разберёт, потому что не обученная и к тому же обколотая? Тогда это хрено-о-ово…
Последнее слово Андрей рассеянно протянул, явно размышлял.
Снова спорят, снова шёпотом.
– Ну, если звуки слышит, тогда я лучше сам всё скажу, я её, как-никак, подольше тебя знаю…
Шёпот. Спор или уже совещание, что ли. Вот ведь, до чего же им заговорщиками быть понравилось… Давайте уже, озвучивайте громче, что вы там изобрели. Существует ли способ снова попасть на Тлору? Мне только это важно, остальное мимо ушей пролетит…
– Эй! Особая эла! Надеюсь, ты меня слышишь, дать понять-то это нам не сможешь.
Слышу-слышу. Надеюсь, Кирей подтвердит. Ага, вот, шёпот Вирена.
– Что? Не так громко? Да я вроде не орал. А ты шипишь так, что я не разберу, даже ухом к морде лица! Слышит – отлично. Эй, ты не сходи там с ума, твой тлор живой и здоровый, всем снабжён, а способ тебе полететь на Тлору, если это понадобится, либо ему попасть на Землю мы найдём, это я тебе говорю! Поняла?
Нет, Космический Пират, не поняла. Тлора – опасная планета. Одному там выжить… сложно. Даже Ири об этом говорил. Не зря же тлоры проверяют свою молодёжь на прочность, на смелость и выносливость, такими свирепыми обрядами. Необходимость для выживания народа. Хотя я об этом даже думать не хочу… И слушать вас больше не хочу. Ничего не хочу, устала… Спать… Или умереть, всё равно…
Резкий крик в коридоре. Одурманенное до неподвижности тело, оказывается, вздрагивать может? Однако ж.
Возня и пыхтение. Удары о металл, много.
– Да куда ты так рвёшься, идиот?! Себя поломаешь, а дверь не поломаешь, ваши же технологии, а не земные картонки, которые ты кулаком прошибаешь! Кир, стой! Говорю же, не сейчас! Рано!!! Она в таком состоянии проболтается, и корабль повернут назад! Ты совсем с ума сошёл? Нам ещё и тебя держать?
Топот кого-то третьего.
– Что тут происходит? Богатырёв и Вирен? Что вы здесь делаете? Кто вам разрешил?
Не могу разобрать. Вроде это Глеб Петрович. Или не он…
– Да вот, подруга у нас в лазарете, навестить хотим, а тут, оказывается, заперто. А вот он, понимаете ли, скучает очень, проведать желает, посмотреть, как она там…
– Живая она. Спит. Потом её проведаете. Идите отсюда, идите, не положено тут ходить…
Голос Андрея, быстро удаляющийся.
– Вот так! Дошло до тебя, о великий миарийский царь? Что ты лыбишься? Чуть не прокололись…
Тишина. Потом надо будет спросить, какой способ «нарушитель по природе» измыслил, это уже надежда…
Ничего не понимаю.
Ничего не хочу слышать.
Спать…
6.
Пришли.
Сделали укол.
Оказалось, что возможно открыть глаза. Лучше было бы не открывать, свет такой яркий, что смотреть ну никак, слёзы градом и резь дикая.
– Ничего-ничего, закрой их пока и посиди так, скоро пройдёт. И мы с тобой потихонечку отсюда потопаем. Мы уже на Земле, можно выйти из корабля и поехать либо полететь домой. Домой, понимаешь? Тебя уже родители встречают, там, возле аэробусов, недалеко от звездолёта…
Домой? Нет, не понимаю. У Ири больше нет дома…
Элла Валерьевна суетилась около, что-то говорила и говорила. Лучше бы молчала. Того гляди, и в ушах резь появится. Почему тут нет ребят? Я быстрей бы в себя пришла. Этих… руководителей… слышать уже не могу.
– Будешь хорошей девочкой, скажешь маме, что я ни в чём не виновата. Это всё другие, всё они, распоряжались, помыкали, стращали… Скажешь ведь, правда?
Скажу-скажу. Вы все ни в чём не виноваты. Виноват может быть только тот, кто что-то делает, а вы бездействовали, вы с интересом смотрели, когда на ваших глазах… А, да что теперь бессмысленные разборки устраивать… Скажу-скажу, всё, что надо, то и скажу. Чтобы мама знала, на кого можно рассчитывать, а на кого – нельзя. И папа чтобы знал, и бабушка. И в дневник запишу эту историю. С подробностями.